Михаил Кузмин - Осенние озера (Вторая книга стихов)

Может быть, судьбу и переспорю,
Сбудется веселая дорога,
Отплывем весной туда, где жарко,
И покормим голубей Сан-Марка,
Поплывем вдоль Золотого Рога
К голубому, ласковому морю!

Ветер с моря тучи гонит,
В засиявшей синеве
Облак рвется, облак тонет,
Отражался в Неве.

Словно вздыбив белых коней,
Заскакали трубачи.
Взмылясь бешеной погоней,
Треплют гривы космачи.

Пусть несутся в буйных клочьях
По эмали голубой,
О весенних полномочьях
Звонкою трубя трубой.

Ты замечал: осеннею порою
Какой-то непонятною игрою
Судьба нас иногда теплом дарит,
А россыпь звезд все небо серебрит,
Пчелиному уподобляясь рою.

Тогда плащом себя я не закрою,
Закутавшись, как зябкий сибарит.
Лишь календарь про осень говорит.
Ты замечал?

Пусть вьюги зимние встают горою;
На вешний лад я струны перестрою
И призову приветливых харит.
Ведь то, что в сердце у меня горит
И что, коль хочешь, я легко утрою,
Ты замечал.

Нет, не зови меня, не пой, не улыбайся,
Прелестный призрак новых дней!
Кипящий юноша; стремись и ошибайся,
Но я не стал ли холодней!
Чем дале, тем быстрей сменяются виденья,
А жизни быстрый круг – так мал.
Кто знал погони пыл, полеты и паденья,
Лишь призрак, призрак обнимал.
О юность красная, смела твоя беспечность,
Но память зеркала хранит,
И в них увидишь ты минутной, хрупкой вечность
И размагниченным магнит.

Что для тебя найду? скажи, какой отплатой
Отвечу я на зов небес?
Но так пленителен твой глаз зеленоватый,
И клоуна нос, и губ разрез!
Так хочется обнять и нежно прикоснуться
Бровей и щек, ресниц и век!
Я спал до этих пор; пора, пора проснуться:
Все – мимолетность, это – век.
Слепая память, прочь, прочь зеркала обмана!
Я знаю, призрак тот – живой:
Я вижу в первый раз, горит впервые рана.
Зови меня, зови! я твой!

Я не знаю, не напрасно ль
Повстречались мы в пути?
Я не знаю, не опасно ль
Нам вдвоем с тобой идти?

Я не знаю, стар иль молод
Тот, кто любит в сотый раз,
Но, восторженный, проколот
Светлой парой карих глаз.

Лишь одно я знаю – даром
Эта встреча не пройдет:
Пораженное ударом,
Сердце вздрогнет и падет.

С какою-то странной силой
Владеют нами слова,
И звук немилый иль милый,
Как будто романа глава.
«Маркиза» – пара в боскете
И праздник ночной кругом.
«Левкои» – в вечернем свете
На Ниле приютный дом.
Когда назовут вам волка —
Сугробы, сумерки, зверь.
Но слово одно: «треуголка»
Владеет мною теперь.
Конечно, тридцатые годы,
И дальше: Пушкин, лицей,
Но мне надоели моды
И ветошь старых речей.
И вижу совсем я другое:
Я вижу вздернутый нос
И Вас, то сидя, то стоя,
Каким я Вас в сердце унес.

Катались Вы на острова,
А я, я не катался.
Нужны ль туманные слова
Тому, кто догадался?
Мы перстень ценим, не футляр,
Ведь что нам до коробок?
И у меня в груди пожар,
Пускай я с виду робок.
И я покорен, видит Бог,
Катались Вы – не я же,
Не пустите на свой порог,
Пойду на это даже.
Велите лезть на каланчу,
Исполню повеленье.
А что нелепо я молчу,
Так это от волненья.
Но пусть покорен я и глуп,
Одно я знаю верно:
Болтливых не закрою губ,
Любя нелицемерно.

Дождь моросит, темно и скучно,
Смотрю в окно на телеграф.
Хотел бы думать равнодушно,
В уме неделю перебрав.
Не такова моя натура:
Спокойствие мне не дано,
Как у больных температура,
Скачу то в небо, то на дно.
Во вторник (и без всякой лести)
Я чувствовал такой подъем:
У Юрочки сначала вместе,
Потом в театре мы вдвоем.
От середы и до субботы
Я в заточенье заключен.
Когда же невтерпеж забота,
Звоню я робко в телефон.
И не нарушил я традиций:
Писал стихи, курил, вздыхал
И время ваших репетиций
«Презренной прозой» проклинал.
У Вас в субботу ужин «шпажный»,
Наутро Вам стихи пришлю.
Еще не сбросив хмель отважный,
Прочтете Вы, что я люблю.
Еще три дня. О, я прославлю
Твой день, Архангел Михаил!
В полтину свечку я поставлю,
Чтоб он почаще приходил.
Дождь моросит, но мне не скучно
Смотреть в окно на телеграф,
Сидеть не в силах равнодушно,
В уме неделю перебрав.