Александр Кердан: Избранное

Как больно рвет железо плоть…
И все ж больнее пониманье,
Что ты не сможешь побороть
Животный страх перед страданьем.
Скользя загривком по столбу,
На перекладине распятый,
С людским проклятием во лбу
Страх молит у судьбы пощады.
Как будто не равно – забыть
О солнце в тесной домовине
Или прощения просить
У скособоченной осины.
Как будто есть иной удел
У тленной нашей оболочки,
Чем вдруг остаться не у дел,
Где – мрамор, тишина, цветочки…
Душа же – птицей – в свой предел
Взмывает, превращаясь в точку.
Потом – в звезду, чей ясный свет
Еще когда-нибудь вернется…
Но страх, пока она – во мне,
Как сердце, аритмично бьется.
……………………..
Чего боюсь? Да все того же,
Чего боялся в детстве я:
Полночной тьмы да кары Божьей,
Да тропки, где ползет змея…
Боюсь – седеет быстро мама,
И мамин век – на волоске
Дрожит, как жилка на виске…
И я в семье вдруг старший самый.
Боюсь – на жизненной стезе
Вдруг изменить себе. В себе
найти бесчестью оправданье…
Боюсь – когда-то, в горький миг,
Поймать в глазах друзей своих
Презренье вместо состраданья.
Боюсь. Не трушу, но боюсь —
Уйти, любовь свою покинув
У века страшного в горсти…
И оттого с судьбой борюсь,
Что страх, как совесть, не отринуть,
Покуда дух не испустил.

Нас страх спасает от беды…
Мы с тетей в поисках воды,
Что жажду духа утоляет,
Взошли на гору и нашли
Того, что звали Николаем…
Он – в мантии из горностаев,
С державой, скипетром в руках,
Но – точно пленник у эпохи,
Чьи – на свободу выйти – сроки
Не могут подоспеть никак.
Вокруг царя и впрямь ограда
Да огородики селян.
Еще какой-то рынок рядом
И чуть поодаль – Божий храм,
Где царь с семейством ставил свечи…
Не зря мы топали полдня!..
Но путь пройти к царю – полегче,
Чем лай цепных собак унять!..
Они к царю нас не пустили,
Так, как ведется на Руси
(Уже не в старом, в новом стиле).
К царю? – Да Боже упаси!
Вдруг бомбу адскую подсунут
Иль правду вздумают сказать?..
Здесь челобитную подать
Чиновный тать мешает втуне.
И даже мертвый царь – запрет,
Коль денежек на взятку нет.
Нам у казанного забора
Битюг с дубинкой дал ответ,
Достойный жулика и вора:
– Закрыт сей царственный объект!

Мы долу очи опустили
И было прочь поворотили
(С дубинкой, верно, спор плохой…
А царь, он – бронзовый, глухой…),
Но, завернув за огород,
Идти надумали в обход…
И вот пошли мы с тетей Зиной
По тропочке, сминая глину,
До постамента, до того,
Где и стоит полковник в царском
Одеянии мытарском,
Словно не с плеча его.

Для свиданья нам – минута…
Только – развернуться круто
Да прощенья попросить
За подвал в расстрельном доме…
Что уж кланяться иконе,
Не умея лоб крестить?

Вот и пришла с Москвой разлука —
На становой хребет пора!
Мне дядя пожимает руку,
А тетя – крестная сестра —
Вдогонку крестит поезд скорый…
– Надеюсь, свидимся! Пока!..
…Купе. За окнами – просторы.
А здесь и чай, и разговоры
Под оком у проводника.

Соседи – пара молодая.
Он – эмвэдэшник, а она —
Да просто мужняя жена.
Болтаем, время коротая —
На то дорога и дана.
– Вы слышали: царя взорвали!
– Был памятник недавно цел…
– По НТВ передавали!
– Я новости не посмотрел…
– Тогда, послушайте.
– Конечно…
– Я постараюсь все – точь-в-точь.

Охраны не было в ту ночь —
У нас вот так в России вечно!
Заряд сработал на заре,
Как утверждают, очень рано.
Сметенный толом постамент
И тела царского фрагмент
Стране показан был с экрана.
– Судьба – достойная тирана! —
Вот так сказал корреспондент —
Один из тех, кто смел за сим,
Что бронза не ответит им…
А нас уже не удивишь
Крушеньем чьих-то пьедесталов.
Мы – скифы, варвары то бишь…
Нам быть иными не пристало,
Поскольку наше имя – тьма,
А суть – безгласная скотина…
Такая мрачная картина —
Царя осталась половина
И та, простите, без ума…
Без головы… Ее кочан,
Весь покорежен динамитом,
Как череп, найденный пробитым,
Под Коптяками, где-то там…
Какая странная судьба —
Быть обезглавленным и дважды…