Александр Вертинский - Собрание стихотворений

Я верю в силу чувств. И не спешу с победой.

Любовь — давление в сто тысяч атмосфер,

Как там ни говори, что там не проповедуй,

Мой падший Ангел из «Фоли Бержер».

1934

Париж

(Шарж на западную кинозвезду)

Ах сегодня весна Боттичелли!

Вы во власти весеннего бриза,

Вас баюкает в мягкой качели

Голубая Испано-Суиза.

Вы — царица экрана и моды,

Вы пушисты, светлы и нахальны,

Ваши платья — надменно-печальны,

Ваши жесты смелы от природы.

Вам противны красивые морды,

От которых тошнит на экране,

И для Вас все лакеи и лорды

Перепутались в кинотумане.

Идеал Ваших грез — Квазимодо.

А пока его нет. Вы — весталка.

Как обидно, и больно, и жалко —

Полюбить неживого урода!

Измельчал современный мужчина,

Стал таким заурядным и пресным,

А герой фабрикуется в кино,

И рецепты Вам точно известны.

Лучше всех был Раджа из Кашмира,

Что прислал золотых парадизов,

Только он в санаторьях Каира

Умирает от Ваших капризов…

И мне жаль, что на тысячи метров

И любви, и восторгов, и страсти,

Не найдется у Вас сантиметра

Настоящего, личного счастья.

Но сегодня Весна беспечальна,

Как и все Ваши кинокапризы.

И летит напряженно и дальне

Голубая Испано-Суиза!

1928

Каждый тонет — как желает.

Каждый гибнет — как умеет.

Или просто умирает.

Как мечтает, как посмеет.

Мы с тобою гибнем разно.

Несогласно, несозвучно,

Безысходно, безобразно,

Беспощадно, зло и скучно.

Как из колдовского круга

Нам уйти, великий Боже,

Если больше друг без друга

Жить на свете мы не можем?

Шанхай

1940

Как жаль, что с годами уходит

Чудесный мой песенный дар.

Как жаль, что в крови уж не бродит

Весенний влюбленный угар.

И вот, когда должно и надо

Весь мир своей песней будить,

Какого-то сладкого яда

Уже не хватает в груди…

И только в забытом мотиве,

Уже бесконечно чужом,

В огромной, как век, перспективе

Мне прошлое машет крылом.

1950-е

Какой ценой Вы победили.

Какой неслыханной ценой!

Какую Вы любовь убили.

Какое солнце погасили

В своей душе полуживой!

И как Вам страшно, друг мой дальний,

Как одиноко, как темно!

Гудит оркестр. Напев банальный

Стучится в сердце, как в окно.

Что может быть любви печальней?

И Ваши очи… Ваши очи

Смертельно раненной любви,

И все мои глухие ночи,

И дни все тише, все короче…

О сердце, сердце, не зови!

Мне все равно. Вы все убили.

Я не живу. Я не живой…

Какой ценой Вы победили,

Какой неслыханной ценой!

1940

Она долго понять не умела,

Кто он — апостол, артист или клоун?

А потом решила: «Какое мне дело?»

И пришла к нему ночью.

Он был очарован.

Отдавался он страсти

С искусством актера.

Хотя под конец и проснулся в нем клоун,

Апостолом стал после рюмки ликера…

А потом… заснул! Он был избалован.

И тогда стало скучно. Она разгадала,

Что он не апостол, не артист и не клоун,

Что просто кривлялся душой как попало

И был неживой —

Нарисован!

1935

Что Вы плачете здесь, одинокая глупая деточка

Кокаином распятая в мокрых бульварах Москвы?

Вашу тонкую шейку едва прикрывает горжеточка.

Облысевшая, мокрая вся и смешная, как Вы…

Вас уже отравила осенняя слякоть бульварная

И я знаю, что крикнув, Вы можете спрыгнуть с ума.

И когда Вы умрете на этой скамейке, кошмарная

Ваш сиреневый трупик окутает саваном тьма…

Так не плачьте ж, не стоит, моя одинокая деточка.

Кокаином распятая в мокрых бульварах Москвы.

Лучше шейку свою затяните потуже горжеточкой

И ступайте туда, где никто Вас не спросит, кто Вы.

1916

Ваш любовник скрипач, он седой и горбатый.

Он Вас дико ревнует, не любит и бьет.

Но когда он играет «Концерт Сарасате»,

Ваше сердце, как птица, летит и поет.

Он альфонс по призванью. Он знает секреты

И умеет из женщины сделать «зеро»…

Но когда затоскуют его флажолеты,

Он божественный принц, он влюбленный Пьеро!

Он Вас скомкал, сломал, обокрал, обезличил.

Femme de luxe он сумел превратить в femme de chambrc.

И давно уж не моден, давно неприличен

Ваш кротовый жакет с легким запахом амбр.

И в усталом лице, и в манере держаться