Джеймс О'Шиа - Чего стоят их советы. Консалтинг как он есть

McKinsey & Co. не стала бы подтверждать такое описание, но оно помогает заглянуть за сияющий фасад. «Вы знали, что, став партнером, будете зарабатывать, вероятно, около миллиона долларов в год. Инвестиционные банкиры зарабатывали больше, но зато вы принадлежали к единственной в своем роде группе. Представим, что вы знакомитесь с кем-то в самолете. Даже если вы – весьма неприятный человек, стоит вам произнести “McKinsey”, как люди начинают смотреть на вас другими глазами. Такой образ жизни очень привлекал», – вспоминает этот бывший маккинзиевец.

Но не всегда такая жизнь давалась легко. Некоторые отчеты писались так, чтобы искаженные выводы и данные обрадовали клиента. С другой стороны, иногда консультанты представляли обоснованные рекомендации, даже зная наверняка, что клиент не станет их выполнять. Нужно было учитывать и соображения внутренней политики клиента. Конечно, в мире консалтинга всем этим занимается не только McKinsey. Возможно, эти проблемы – результат погони за хорошими показателями или настоятельной потребности получить краткосрочное одобрение клиента, какими бы ни были издержки на дальнюю перспективу. В менеджмент-консалтинге есть элемент наемничества, и из-за него некоторые консультанты преподносят заплатившему за услуги клиенту то, чего он ожидает, чтобы выглядеть блестящими специалистами и привести ко всеобщему удовлетворению.

Даже Глак, работавший в военном подразделении Bell Labs и ставший одним из первых экспертов по технологиям в мире McKinsey, где доминировали обладатели дипломов МВА, вспоминает, что в первые месяцы в Фирме он чувствовал себя неуютно. Многие считали, что инженеру не место в компании по менеджмент-консалтингу. Никто не приглашал его участвовать в проектах, никто не знал, что делать с человеком, чей основной профессиональный опыт был получен при работе над системами противоракетной обороны. Однажды в ходе важной оценки эффективности работы один старший партнер заявил, что со стороны McKinsey было большой ошибкой нанять человека, у которого хватило глупости просидеть 10 лет в исследовательской лаборатории. В свои 32 года – почтенный возраст для начинающего консультанта – Глак оказался далеко от Bell Labs; его карьерные перспективы в фирме с самыми строгими стандартами были весьма туманны. Но все это изменилось, когда Глак не побоялся сказать правду о том, что выполнение важного проекта идет в корне неправильно, и предложил способы исправить дело. После этого он сказал своему другу в McKinsey Майклу Джордану, что теперь его карьере здесь наверняка придет конец. Но Джордан возразил: ему нечего бояться из-за того, что он сказал правду. На следующий день в этом нью-йоркском офисе Глака приветствовали как героя, потому что он поддержал ценность, которую Фирма считала самой важной: сказал правду.

То, что противоречащие друг другу рассказы о жизни в Фирме могут оказаться правдой, только подчеркивает ее загадочность и удивительный характер. Фирма сочетает элементы консалтингового рая и ада. Придя в Фирму, Глак явно оказался за несколько шагов до четвертого круга, но в итоге сумел дойти до вершины, не изменяя себе. Несомненно, игра по правилам McKinsey, которые поощряют искренность и активность в связанных с клиентами вопросах, приносит свои плоды. По крайней мере, так случилось с Глаком.

Но эта система не оказалась такой же благосклонной к молодой уроженке Техаса Сюзанне Портер, которая пришла в McKinsey с отличным образованием, профессиональным поведением и честолюбивой целью – сделать карьеру и стать партнером. В какой-то момент все пошло настолько плохо, что сначала она подала жалобу в Комиссию по соблюдению равноправия при трудоустройстве, а потом – иск в федеральный суд. В исковом заявлении Портер указала, что стала жертвой гендерной дискриминации.

McKinsey отрицает все эти обвинения, и уже вынесен ряд решений в порядке упрощенного судопроизводства, отклоняющих часть претензий Портер. Сюда относится обвинение в сексуальных домогательствах: Портер заявляла, что стала объектом целого ряда неподобающих замечаний сотрудников-мужчин, а McKinsey настроила против нее потенциального работодателя – Bain & Co. Но другие обвинения остаются актуальными, в том числе заявление, что к женщинам в McKinsey относятся с предубеждением и что Фирма повредила ее шансам получить работу в двух других консалтинговых компаниях.

Из-за дела «Сюзанна Портер против McKinsey & Co., Inc.» Фирма оказалась в непростой ситуации, а ее юристы добились того, что значительная часть протоколов судебных заседаний с показаниями ее представителей была засекречена. Поэтому попытки составить картину происшедшего приводят к результату, подобному фотографии лох-несского чудовища: среди волн угадывается нечто похожее на голову, но по таким скудным данным невозможно точно сказать, как выглядит животное целиком. Портер и ее адвокат не пожелали обсуждать подробности. Они просто советовали обращаться к секретарю окружного суда в Далласе, где в ходе рассмотрения дела предстала широкая, но малодоступная посторонним картина жизни этой сотрудницы в McKinsey. Сюзанна Портер явно не получила от McKinsey то, что хотела. Кроме этого, из судебных протоколов можно узнать многое о работе McKinsey, оплате консультантов, процессе принятия решений об определении кандидатов в партнеры и так далее. Остается без ответа и главный вопрос: почему Сюзанне Портер не удалось продвинуться по службе? McKinsey утверждает, что она просто оказалась не на высоте, а Портер заявляет о дискриминации.