Геннадий Есаков - Mens Rea в уголовном праве Соединенных Штатов Америки

Ср.: «Всегда должно помнить, что первая цель уголовного права заключается в предотвращении совершения определённых деяний, которые им рассматриваются как направленные против публичного интереса, а не наказание или исправление правонарушителя. Следовательно, необходимо может быть предусмотреть строгую ответственность тогда, когда она является единственным практическим способом охранить от совершения вредоносного деяния (курсив мой. – Г.Е.)» (см.: Note,

Mens rea in criminal statutes // The Law Quarterly Review. L., 1958. Vol. 74, № 295. P. 343).

Cp. также: «Я согласен, что, как правило, не может быть преступления без преступного намерения, но это никоим образом не является всеобщей нормой… Множество статутов… налагают уголовные наказания безотносительно к какому-либо намерению нарушить их с целью добиться для защиты общества такой степени усердия, которая сделает нарушение невозможным (курсив мой. – Г.Е.)», People v. Roby, 52 Mich. 577, 579 (1884); «Его (т. e. закона, налагающего строгую ответственность. – Г.Е.) очевидная цель заключается в требовании от каждого лица, имеющего дело с наркотиками, установить на свой риск (курсив мой. – Г.Е.), подпадает ли то, что оно продаёт, под запрещение статута, и, если оно продаёт запрещённый наркотик в неведении о его характере, наказать его. Конгресс взвесил возможную несправедливость в подвержении невиновного продавца наказанию против зла подвержения невиновных покупателей наркотической опасности и решил, что последнее является результатом, которого предпочтительнее было бы избежать», United States v. Balint, 258 U.S. 250, 254 (1922); Morissette v. United States, 342 U.S. 246, 253–256 (1952) (принятием статутов строгой ответственности законодатель стремится добиться большей эффективности в правоприменении и предотвратить потенциально возможный вред обществу).

Ср. также точку зрения английской судебной практики: «… Презумпция mens rea (т. е. презумпция предположительного включения mens rea в структуру преступления при умолчании о том закона (или, говоря словами, другого прецедента, «утвердившаяся презумпция общего права, согласно которой психический элемент, традиционно обозначаемый как mens rea, является существенным ингредиентом [правонарушения], если парламент не обозначил противоположного намерения или прямо, или с необходимостью косвенно», В (A Minor) v. Director of Public Prosecutions, [2000] 2 A.C. 428, 460 (per Lord Nicholls of Birkenhead, J.)). – Г.Е.) сохраняется, если невозможно доказать, что создание строгой ответственности будет эффективно в достижении целей статута через поощрение большей бдительности в предотвращении совершения запрещённого деяния (курсив мой. – Г.Е.)», Gammon (Hong Kong) Ltd. v. Attorney-General of Hong Kong, [1985] A.C. 1, 14 (per Lord Scarman, J.).

См. также: Levenson L.L. Op. cit. P. 419; Robinson P.H. Imputed Criminal Liability // The Yale Law Journal. New Haven (Conn.), 1984. Vol. 93, № 4. P. 658, 669–670.

891См.: Levenson L.L. Op. cit. P.421; Robinson P.H. Imputed Criminal Liability. P. 654, 669–670; Kelman M. Interpretive Construction… P. 605–611.

Иной вариант выражения приведённого аргумента заключается в том, что обвинители в пределах своих дискреционных полномочий выбирают среди тех, кого можно преследовать в уголовном порядке, лишь реально виновных. Как справедливо отмечается, более обманчивого и аморального положения, замещающего моральные представления сообщества, представленного присяжными, моральными представлениями обвинителей, едва ли можно представить (см.: Hart, Jr., Н.М. Op. cit. Р. 424).

См.: Wechsler Н. Codification of Criminal Law… P. 1439; Packer H.L. Op. cit. P. 595–596; Wechsler H. The Challenge of a Model Penal Code. P. 1109.

К этому же доводу тесно примыкает другой, согласно которому в преступлениях строгой ответственности, связанных с высокотехнологичными рисками, необходимо единообразие судебной практики, чего нельзя достигнуть, если в каждом деле требовать доказывания mens rea, поскольку тогда, во-первых, присяжные должны быть специалистами в той или иной сфере производственной деятельности и, во-вторых, на их решение могут повлиять симпатии или антипатии в конкретном деле (см.: Levenson L.L. Op. cit. Р. 421).

Вторую часть приведённого тезиса, как представляется, можно отвергнуть ab initio, поскольку она означает, в конце концов, не что иное, как отмену суда присяжных. Что же касается первой, то присяжные и в обычных процессах часто вынуждены исследовать объёмные доказательства специально-научного характера.

Ср.: «… Наказания (в случаях со строгой ответственностью. – Г.Е.) обычно сравнительно мягкие, и осуждение не запечатлевается негативно на репутации нарушителя», Morissette v. United States, 342 U.S. 246, 256 (1952).