Михаил Антонов - Право и общество в концепции Георгия Давидовича Гурвича

Так, на примере концепции О. Холмса Гурвич демонстрирует слабые стороны правового реализма: отождествление науки о праве и юридической практики, отрыв права от других социальных регуляторов, ограничение сферы юридического опыта только рамками правосознания судей; хотя в то же время Гурвич приветствует саму идею правового реализма как принципа сближения знания и практического действия [426]. Гурвич видит ряд очень важных сходств концепции Р. Паунда с собственной теорией (речь не идет о заимствованиях, поскольку концепции двух мыслителей сформировались самостоятельно), таких как ориентация правовой теории на изучение реального юридического опыта, деление правовой действительности на уровни, относительность форм позитивного права, хотя указывает на ошибочность этатистских тенденций американского правоведа [427]. Мыслитель также разделяет многие положения правового учения Б. Кардозо, который в 1920-х годах предложил концепцию спонтанно рождающегося права, довольно близкую к концепции Гурвича, утверждая, вопреки своим американским коллегам, что решения судов еще не есть право, но только форма его выражения. Само право – это некие социальные стандарты, объективно существующие в обществе. Сходство с концепциями социального права и нормативных фактов, сформулированными Гурвичем, более чем очевидны, поэтому неудивителен тот лестный отзыв, который мыслитель дает теории Б. Кардозо [428]. Если Гурвич и критикует американского правоведа, то только за недостаточную четкость высказанных им взглядов. Положения правового реализма К. Ллевеллина и его единомышленников представляли для Гурвича отличную иллюстрацию его собственного тезиса о социальном праве, т. е. о праве, спонтанно возникающем в процессе общения, независимо от государства и иных социальных институтов. Однако – и в этом важное отличие идей двух правоведов – Гурвич не ограничивался констатацией односторонней зависимости права от социальных процессов: он говорил также об «обратной перспективе», о воздействии права на формирование общества. В концепции Ллевеллина Гурвич находил классическую ошибку правового реализма – ограничение теоретического анализа эмпирическими данными, без изучения данных непосредственной интуиции, заданных на уровне коллективного сознания [429].

Влияния школы американского реализма были не только восприняты мыслителем, но и интегрированы в правовую доктрину, которая претерпела соответствующие изменения. В этом контексте объяснима переориентация концепции Гурвича в 1940-е годы в сторону изучения конкретных форм правового общения либо, как выражался сам Гурвич, от философии к социологии права. Восприятие права как результата самоорганизации общества уже присутствовало в правовой теории Гурвича 1930-х годов, но в рассматриваемый период в теории мыслителя происходит поворот к изучению правового общения не только посредством классификации его форм и видов, но и путем анализа тех «рамок социального общения», в которых осуществляются правовые процессы, развивается реальная «жизнь права». Поэтому нельзя согласиться с видением социологической теории Гурвича как исключительно формалистской, к чему склоняется, например, М. Хоркхеймер: «Гурвич, по-видимому, думает, что единственной задачей социологии является описание и классификация… и пытается заменить изучение конкретных задач данного общества в данное время изучением всех теоретически возможных социальных конфликтов» [430]. Действительно, мыслитель отделял политику от науки и не считал возможным исходить из той или иной идеологии, в чем его упрекает Хоркхеймер [431], но это не означало отказ от использования социальных наук для решения тех или иных общественных задач – об этом свидетельствуют хотя бы разработки Гурвича в области социального идеала.

Другим значимым результатом влияний правового реализма на формирование социолого-правовой доктрины Гурвича является та интерпретация, которую мыслитель дает распространенной среди американских правоведов концепции социального контроля. Эту интерпретацию можно найти в сборнике «Социология XX века» (1945 г.), где были помещены статьи ведущих американских и французских социологов, а статья Гурвича о социальном контроле подводила своеобразный итог пребыванию ученого в США [432]. Через весь сборник проходит ключевой принцип – попытка конвергенции французской и американской социолого-правовых школ. Своим научным исследованием Гурвич как раз и стремился к такой конвергенции, пытаясь убедить (на примере критики концепций ряда американских правоведов) своих американских коллег в важности и значимости теоретико-философского анализа правовой проблематики как подготовительного этапа к эмпирическому исследованию правовых явлений.