Мишель Сапане - Репортаж из морга. Как судмедэксперт заставляет говорить мертвых

Попытавшись высморкаться, пациент бы высморкал свой мозг.

Коронер также отмечает повреждение участка мозга, расположенного по оси отверстия. Здесь мозговое вещество выглядит искромсанным, как и кость. Для специалиста это убедительное свидетельство того, что здесь произвели нежелательное действие костными щипцами.

Отныне над этим делом витает сильный запах врачебной ошибки. Результаты судебно-медицинских исследований вызывают сомнения в том, что операция проводилась надлежащим образом. Разумеется, прокурор открывает досудебное производство и передает дело судебному следователю. Жена пациента, отныне вдова, оставшаяся без всякого дохода с двумя детьми, выступает как гражданский истец. Против уличенного лора быстро выносят обвинения в причинении смерти по неосторожности.

Представ перед судебным следователем, лор и слышать не желает ни о каких обвинениях. По его словам, хирургическое вмешательство проводилось по общепринятым профессиональным стандартам. А вот анестезиологи, напротив…

Что до отверстия, обнаруженного при вскрытии, это уж точно не его рук дело. А вот судмедэксперт…

Допросы следуют один за другим, а за ними и череда экспертиз.

Как всегда, когда дело касается медицинской ответственности, магистрат предпочитает полагаться на экспертов, работающих за пределами зоны ответственности расследуемой клиники.

Так он выбирает университетскую больницу Пуатье и назначает двух лоров – один обучен работе под микроскопом, другой стоял у истоков разработки техники работы с фиброскопом во Франции, – а также меня, чтобы пролить свет на это дело.

Мы с коллегами заходим издалека и приступаем к делу с изучения объемной медицинской карты.

Первая любопытная деталь: на изъятом у врача жестком диске есть три версии отчета о проведении операции. Три версии, последовательно написанные в три разные даты. Это довольно необычно, тем более что формулировка первой, мягко говоря, лаконична: «Двусторонняя этмоидэктомия под микроскопом по классической технике». Даже при желании трудно дать еще меньше информации. Вторая версия, написанная после того, как хирург узнал о результатах вскрытия (утечки тоже бывают!), содержит гораздо больше деталей. В частности, в ней хирург настаивает на том, что предпринял меры предосторожности во избежание проникновения инструмента в череп. Разве не странно? Наконец, заключительный отчет, единственный, на котором стоит подпись врача, включает подробное описание методики проведения операции. Ни слова о возможной проблеме во время процедуры. Хирург считает, что все прошло нормально.

Но не судебный следователь, который на основании этих трех документов выносит в отношении хирурга новое обвинение – в подлоге и использовании поддельного документа.

Магистрат быстро понимает, что правду из лора придется тянуть клещами. Врач продолжает менять показания.

Когда его вызывают для дачи показаний в первый раз, он повторяет сказанное семье умершего и настоятельно советует следствию обратить внимание на анестезиолога. В следующий раз, когда следователь просит его объяснить, откуда в решетчатой пластинке появилось отверстие, он обвиняет судебно-медицинского эксперта в том, что именно он произвел эту перфорацию во время вскрытия. Не лучшая защита для врача, который прекрасно знает, насколько этот аргумент бесполезен. Снимки, сделанные томографом при жизни пациента, когда он еще находился в реанимации, доказывают, что отверстие присутствовало и до наступления смерти.

Разумеется, было бы интересно сравнить послеоперационные снимки с теми, что были сделаны до операции. Вот невезение, этих снимков больше нет. Поэтому хирург может выдвинуть третье объяснение: развитие полипов в решетчатой кости пациента могло привести к эрозии решетчатой пластины. Перфорация была неизбежна из-за слабости костной стенки.

В итоге этих, мягко говоря, горячих допросов, у следователя создалось отчетливое ощущение, что его ни во что не ставят, и магистрат, не дожидаясь окончания расследования, принимает довольно редкую защитную меру: он запрещает лору приближаться к операционной на шесть месяцев. С другой стороны, ему разрешается консультировать в обычном режиме, поскольку магистрат полагает, что эта деятельность не представляет опасности для пациентов.

Проводится множество экспертиз.

Исследование тканей, удаленных во время операции, подтверждает наблюдения судмедэксперта. Микрощипцами разрезали не только полипы, но и кусочки головного мозга.