Сергей Бабурин - Мир империй. Территория государства и мировой порядок

Отсюда рожденная русскими мыслителями и прежде всего России внутренне присущая геополитическая теория евразийства. Евразийцы (П. Н. Савицкий, Н. С. Трубецкой, Л. П. Карсавин, Г. В. Флоровский, Г. Н. Трубецкой, Е. Н. Трубецкой, И. И. Дусинский, Г. В. Осипов, Э. А. Баграмов и др.), выступая против односторонней ориентации России на Запад, совмещая географически территорию России с территорией Чингисханова государства [819]и рассматривая Европу не более как полуостров Старого материка, лежащий к западу от границ России [820], представляли и представляют Евразию не просто как материк, а как особый Срединный мир, объединяющий Европу и Азию, но отличающийся от них особыми геополитическими, этнокультурными, духовными и иными свойствами, предопределяющими исторический путь и миссию составляющих его народов [821].

Геостратегически близка евразийцам модель X. Дж. Макиндера, предполагающая подход к Евразии как к Осевому миру, вокруг которого располагаются четыре пограничных региона, совпадающие в принципе с территорией распространения четырех мировых религий – буддизма, брахманизма, ислама и христианства [822]. Россия, по мнению X. Дж. Макиндера, и занимает в мире осевое положение, вокруг которого строится развитие цивилизаций, зарождение и эволюция государств. «Ее давление на Финляндию, Скандинавию, Польшу, Турцию, Персию, Индию и Китай заменило собой исходившие из одного центра набеги степняков. В этом мире она занимает центральное стратегическое положение, которое в Европе принадлежит Германии. Она может по всем направлениям, за исключением севера, наносить, а одновременно и получать удары» [823].

Роковую роль в XX в. в судьбе нашего Отечества сыграло то, что при высоком уровне образования в Советском Союзе общественное сознание запуталось в теоретических изысканиях советской эпохи. Победивший социализм стал бороться с религией, национализмом, патриотизмом, как реакционными явлениями, препятствующими идти человечеству к всеобщему счастью. Значительную роль в затемнении национального самосознания сыграло методологическое искажение понятий «Россия» и «русские».

Говоря о трех ветвях единого народа – велико-, мало– и белорусах, – Ф. Ратцель подчеркивал, что их «вообще можно назвать северно-, южно– и западно-русскими» [824]. Если в последнем (четвертом) дополнительном томе самой известной до 1917 г. российской энциклопедии – Энциклопедического Словаря Брокгауза и Ефрона, – издания 1907 г. открыть статью «Россия», то первая вклейка к этой статье не может не заставить задуматься. Это составленные Д. Рихтером 4 карты с обозначением: «Распределение главнейших народностей Европейской России (по родному языку) по данным переписи 1897 г.» Первая карта – «Русские вообще». Затем идут три других карты: «Великороссы», «Малороссы» и «Белоруссы». И цвет-то для обозначения всех выбран одинаково: от бледно-розового – до красно-коричневого. Даже по статистике большевиков в 1920 г. на территории РСФСР площадью 18 384 тыс. кв. верст проживало 131197 тыс. человек, из них родными языками назвали великорусский 55 667 469 человек, малорусский 22 380 551 человек, а белорусский – 5 885 547 человек, и было подчеркнуто: «а всего русских – 83 933 667 человек, или 66,80 % всего числа жителей» [825].

К сожалению, согласно данным переписи 2002 г. в России (в границах Российской Федерации) великороссов среди постоянно проживающих нет вообще, белорусов 807 970 человек, украинцев – 2 942 961 человек, а учтенных помимо них «русских» – 115 889 107 человек. Хорошо хоть дополнительно к ним указаны 140 028 казаков и 6571 помор [826].

Примечательно, что Д. К. Зеленин в своей фундаментальной работе «Восточнославянская этнография», опубликованной в 1927 г. в Германии, обоснованно характеризовал даже классификацию русских на великороссов, белорусов и малороссов как неудовлетворительную, несущую в себе не этнографическое, а историко-политическое значение, и аргументированно выделял четыре восточнославянских народности. При этом южнорусское население (т. е. русское население Рязанской, Вятской, Тамбовской, Воронежской, Курской, Тульской, Орловской и Калужской губерний), по его мнению, «этнографически и диалектологически отличается от северорусского (в Новгородской, Владимирской, Вятской, Вологодской и др. губерниях) значительно больше, чем от белорусов» [827].

Проблема осознавалась на уровне профессионалов-этнологов. Только этим можно объяснить попытку ввести категорию «советский народ» как некоей общности, которая, по словам Л. И. Брежнева, «основывается на глубоких объективных изменениях в жизни страны как материального, так и духовного порядка, на возникновении и развитии в нашей стране социалистических наций, между которыми сложились отношения нового типа» [828].