Григорий Диков - Стандарты справедливого правосудия [международные и национальные практики]

Карнеева Л.М., Кертэс И. Источники доказательств по советскому и венгерскому законодательству. М., 1985. С. 16.

Лазарева В.А. Доказывание в уголовном процессе. М. : Высшее образование, 2009. С. 55.

Пашин С.А. Доказательства в российском уголовном процессе. М. : Комплекс-прогресс, 1999. С. 56.

Некоторые авторы (например, тот же С.А. Пашин) не используют термин «доказательства» применительно к дефектным материалам. Однако мы будет традиционно использовать термин «доказательства» в самом широком смысле, включая туда и доброкачественные, и дефектные доказательства, и допустимые, и недопустимые, и достоверные, и ненадежные и т.д.

Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 1. С. 37.

Понятие hearsay не вполне правильно переводить как свидетельство «по слуху». «По слуху» в российской процессуальной традиции значит, что свидетель не может указать на источник своей осведомленности. В случае hearsay свидетель может назвать свой источник, тем не менее такое доказательство недопустимо потому, что у сторон нет возможности оспорить и исследовать «первичного» свидетеля, на которого ссылается свидетель «вторичный».

См.: Tochilovsky V. Jurispruednce of the International Criminal Courts and the European Court of Human Rights. Procedure and Evidence. Nijhoff, Leiden, Boston, 2008. Р. 399.

Розин Н.Н. Уголовное судопроизводство. Пг., 1916. С. 395.

Такие соображения (лежащие вне процесса) могут учитываться и при признании доказательства допустимым. Так, в постановлении по делу «Doorson v. the Netherlands» от 26 марта 1996 года, которое мы будем разбирать подробно ниже, Европейский суд заметил, что допустимость использования в процессе анонимных свидетелей может быть оправдана во имя их безопасности и гарантии их прав по статье 8 Конвенции.

При «взвешивании противоположных интересов» в контексте статьи 6 Конвенции обычно противопоставляются интересы обвиняемого и интересы правосудия; однако в определенных обстоятельствах Суд может учитывать интересы жертвы преступления и даже свидетелей (см. «PS. v. Germany» от 20 декабря 2001 года).

Говоря это, мы имеем в виду менталитет судейского сообщества, сформированного жестким нормативизмом нашей правовой традиции, в которой творческое начало в деятельности судьи всегда воспринималось как что-то недопустимое.

Заявитель — слово, традиционно употребляемое в русских переводах решений Европейского суда для обозначения субъекта жалобы в Суд. В большинстве дел по статье 6 (в ее уголовно-правовом аспекте) заявитель являлся обвиняемым в национальном уголовном процессе.

Двое судей Европейского суда в этом деле написали особое мнение. По их мнению, апелляционный суд не должен был гадать, было бы решение коллегии присяжных таким же или нет, а должен был назначить новое рассмотрение с участием присяжных, с чем нельзя не согласиться.

Следствие — в данное работе мы будем так называть часть уголовного процесса, предшествующую судебному разбирательству.

Обвиняемый для целей настоящей работы — общее понятие, обозначающее лицо, находящееся под подозрением, под следствием или под судом, сторона защиты на всех стадиях процесса. Термины «подозреваемый» или «подсудимый» используются в узком смысле слова только в исключительных случаях, когда это необходимо для сужения сферы толкования.

Из этого правила есть одно исключение — доказательства оправдательного характера, не раскрытые защите. Естественно, что такого рода доказательства не используются в обвинительном приговоре, однако и в этом случае может возникнуть проблема со статьей 6 Конвенции, если доказательства были скрыты от защиты (см. ниже).

См.: Практика применения УПК РФ / под ред. В.М. Лебедева. М. : Юрайт, 2009. С. 518, 558.

См.: Reid K. A Practitioner’s Guide to the European Convention on Human Rights. 3 rdcd. L. :Thomson Sweet and Maxwell, 2008. Р. 45.

Ibid. Р. 44.

Идея субсидиарной роли Европейского суда по духу близка концепции судебного самоограничения, которой во многих европейских странах описывается взаимоотношение, с одной стороны, между судами и административными органами и с другой — между судами разных уровней. Не вдаваясь в описание различных подходов и теорий, описывающих это самоограничение (по-английски judicial deference — см. интересный обзор R. Clayton, опубликованный по адресу: www.adminlaw.org.uk/docs/RichardClayton QC — July 2005. doc), заметим лишь одно — все теории сходятся на том, что судья не должен полностью подменять собой законодателя или исполнителя законов, он должен осуществлять судейскую функцию. Точно так же и вышестоящий судья не должен делать работу нижестоящего: у него есть своя, дополнительная (субсидиарная) функция в системе правосудия.