Коллектив авторов - Полный курс уголовного права. Том V. Преступления против государственной власти. Преступления против военной службы. Преступления против мира и безопасности человечества. Международное уголовное право

Прототипом правовой нормы, предусматривающей ответственность за уничтожение доказательства по делу, можно признать ст. 330 Уложения. Ответственность по ней наступала за похищение или истребление официальных бумаг или вещественных доказательств, произведенные с целью затруднить проведение следствия. Если документы, вещественные доказательства относились к преступлению, за которое закон устанавливал наиболее тяжкое наказание, коим являлось лишение всех прав состояния, то содеянное должно было рассматриваться как соучастие, пособничество совершению этого преступления, а не как самостоятельный состав преступления [242] См.: Российское законодательство Х – ХХ веков. Т. 6: Законодательство первой половины XIX века. М., 1988.С. 358. .

Группа правовых норм предусматривала ответственность за незаконное освобождение или побег заключенных и концентрировалась в главе «О взломе тюрем, уводе и побеге находящихся под стражею или надзором» (ст. 335–346 Уложения).

В Уложении впервые предусматривалась ответственность за незаконное применение мер процессуального принуждения, связанных с лишением свободы [243] Подробнее см.: Бабурин В. В.,Сурихин П. Л . Незаконное задержание: уголовно-правовой и уголовно-процессуальный аспекты. Красноярск,2004.С. 7–8. .

Ответственность за ложные доносы, ложные показания, лжеприсягу (ст. 258–262 Уложения) была сконцентрирована в главе пятой «О лжеприсяге», которая располагалась в разделе II Особенной части Уложения «О преступлениях против веры и нарушениях, ограждающих оную постановлений».

В Уголовном уложении 1903 г. также существовала глава «О противодействии правосудию». Однако ее содержание существенно отличалось от предыдущего законодательного акта и поэтому до конца не решило задачу объединения преступлений против правосудия в одну структурную часть. В данную главу в основном были помещены правовые нормы, предусматривающие ответственность за противодействие правосудию со стороны граждан. Значительную группу составляли уголовно-правовые нормы, предусматривающие ответственность за ложь в уголовном судопроизводстве: ложный донос, лжесвидетельство, подделка и предоставление суду ложного доказательства, лжеприсяга (ст. 156–158 Уложения). При разработке Уложения 1903 г. было признано нецелесообразным существовавшее в Уложении 1845 г. разделение «лжеприсяги» как преступления против веры и «лжесвидетельства» как преступления против общественного спокойствия и порядка. Это приводило к дублированию одних и тех же общественно опасных деяний и к нечеткости в формулировании составов.

Значительное место в исследуемой главе Уголовного уложения занимали составы, предусматривающие ответственность за укрывательство и недоносительство (ст. 162–169).

Уголовно-правовые нормы об ответственности за посягательства на интересы правосудия, совершаемые лицами по должности, в специальную главу в Уложении не выделялись, а формулировались в главе 37 «О преступных деяниях по службе государственной или общественной». Из этого следует закономерный вывод о том, что при достаточно высоком юридико-техническом уровне изложения уголовно-правового материала авторы Уголовного уложения по-прежнему не до конца разграничивали такие объекты, как правосудие и интересы государственной службы [244] См.: Волков Н. Т . Новое уголовное уложение. М., 1906. .

Таким образом, к 1917 г. российское уголовное законодательство содержало достаточно развитую систему правовых норм, способных обеспечить охрану правосудия от преступных посягательств. Эти правовые нормы еще не были консолидированы в единой главе уголовного закона, однако тенденции к такой консолидации были очевидны. Октябрьская революция прервала эволюционный процесс развития российского уголовного права. Поскольку происходила коренная ломка всех государственных и общественных институтов, это не могло не отразиться на законодательстве, в том числе и уголовном. Буквально в течение года пролетарское правительство запретило использование в правоприменительной практике ранее действовавшее законодательство. Декретом «Осуде»вновь созданным судам предписывалось руководствоваться декретами Рабоче-крестьянского правительства и социалистической совестью [245] См.: СУРСФСР.1918.№ 52. Ст.589. .

Процесс создания нового советского судебно-следственного аппарата и правовых норм по защите правосудия от преступных посягательств проходил практически одновременно. Первоначально правовые нормы об ответственности за посягательства на интересы социалистического правосудия формулировались чаще всего в тех нормативных актах, которые определяли правовое положение того или иного органа правосудия. Так, в постановлении Народного комиссариата юстиции «Об организации и действии местных народных судов»предусматривалась ответственность судей-заседателей за уклонение от государственной повинности по отправлению правосудия, а лица, виновные в нарушении Инструкции о производстве обысков и арестов, принятой в марте 1918 г., подвергались аресту до трех месяцев и высылке из г. Москвы. Декретом ВЦИК от 19 апреля 1919 г. «Олагерях принудительных работ»предусматривалась ответственность за побег, а Декретом СНК от 24 ноября 1921 г. вводилось уголовное наказание за заведомо ложные доносы [246] См.: История советского уголовного права. М., 1948. С. 229; Из истории ВЧК. 1917–1921 гг. М., 1958. С. 103–104;Сборник документов по истории законодательств СССР и РСФСР 1917–1952 гг. М., 1953.С. 44, 112–113. .