Павел Уваров - Под сводами Дворца правосудия. Семь юридических коллизий во Франции XVI века

Парижских адвокатов обидели. 10 мая 1602 года дисциплинарная комиссия Парижского парламента (Меркуриал) издала регламент, предписывавший строго исполнять статью 161 королевского ордонанса, изданного в Блуа. Согласно этой принятой еще в 1579 году, но не исполняемой норме, адвокаты и прокуроры в конце каждого документа, составленного ими для клиентов, должны были указывать точную сумму, полученную в виде оплаты. В противном случае получение денег расценивалось как взятка. Несогласные с регламентом вычеркивались из списков парламента и лишались права на адвокатскую практику. Инициатором этого постановления был король, которому пожаловались на непомерные аппетиты парижских адвокатов. Вскоре 307 адвокатов, собравшихся в зале консультаций, единогласно постановили отказаться от исполнения своих обязанностей на таких условиях. Во главе со своим предводителем ( bâtonnier ) Дю Амелем они попарно входили в секретариат курии, сдавали колпаки и заявляли, что оставят профессию адвоката, дабы сохранить свою честь. 21 мая 1602 года деятельность парламента была остановлена. Через две недели, 4 июня, в парламент поступило письмо ( lettre patent ) короля, предписывавшее возобновить работу палат, отложив выполнение спорной 161-й статьи ордонанса из Блуа до особого распоряжения. Особого распоряжения так и не последовало. Забастовка адвокатов увенчалась успехом.

Тогда же Антуан Луазель написал любопытное сочинение «Паскье, или Диалог адвокатов Парижского парламента» [318] Здесь и далее приводятся цитаты по изданию: Loisel A. Pasquier ou Dialogue des avocats du Parlement de Paris / Éd. par A. Dupin. Paris, 1844. «Диалог…» был впервые опубликован после смерти Луазеля: Loisel A. Divers opuscules tirez des mémoires de M. Antoine Loisel. Paris, 1659. Он переведен на русский язык В. Ф. и Е. Ю. Бухарковыми и включен в антологию: Профессия адвоката: Сборник работ о французской адвокатуре / Сост. А. В. Поляков. М., 2006. С. 62–142. , составленное в стиле диалога Цицерона «Брут, или О знаменитых ораторах». Диалог разворачивается в мае 1602 года, когда молодые и старые адвокаты Парижского парламента, пользуясь вынужденным простоем, вели приватные беседы о судьбах их «сословия» ( ordo ). Среди старших — Антуан Луазель, ведший повествование от первого лица, Франсуа Питу и Этьен Паскье, занявший должность королевского адвоката Счетной палаты, но имевший полувековой стаж адвокатской практики. Молодежь представлена двумя сыновьями и племянником Луазеля и двумя сыновьями Паскье. Обменявшись мнениями о причинах сложившейся ситуации, адвокаты обращаются к Паскье, старейшему адвокату и автору «Разысканий о Франции» [319] Pasquier E. Les Recherches de la France. Revues et augmentées de quatres livres. Paris, 1596. , с просьбой поделиться своими знаниями об истории парижской адвокатуры ( barreau ) [320] Barreau переводится словарями как «адвокатура», что верно лишь отчасти, хотя бы потому, что этим словом обозначали иногда и прокуроров. Первое значение — «барьер» (в виде перил с балясинами), за которым располагались скамьи адвокатов и прокуроров. . Паскье соглашается с оговоркой, что не будет говорить о ныне живущих. Его рассказ, дополняемый репликами слушателей, растягивается на три дня, охватывая период с древнейших времен до конца XVI века. Композиция повествования проста: Паскье и его собеседники вспоминают одного за другим своих предшественников, наделяя их краткими характеристиками. И в этом автор следует за Цицероном, который также в беседе с Брутом перечисляет имена двухсот известных римских ораторов, стараясь сказать несколько слов почти о каждом [321] Цицерон. Брут, или О знаменитых ораторах // Цицерон. Три трактата об ораторском искусстве / Под ред. М. Л. Гаспарова. М., 1972. С. 130–204. .

Порой, отталкиваясь от конкретных примеров, участники разговора пускаются в пространные рассуждения об особенностях адвокатской профессии. Понятно, что число упомянутых адвокатов стремительно нарастает к концу повествования. Весь последний день описанных в «Диалоге…» бесед Паскье и его собеседники посвящают тем адвокатам, кого они знали лично.

Луазель не выступал в роли стенографиста, но реплики «Диалога…» выстроены вполне правдоподобно, с намеком на психологическую достоверность (молодые склонны громко возмущаться, старшие более рассудительны). В центре «Диалога…» — судьбы адвокатов Парижского парламента, рассмотренные в качестве особого ordo — сословия, чина.