Михаил Барщевский - Счастливы неимущие (Евангелие от Матвея) [Судебный процесс Березовский – Абрамович. Лондон, 2011/12]

Госпожа судья, если вы хотите, чтобы я какой-то еще вопрос осветил, то пожалуйста. А так у меня все.

Судья Элизабет Глостер: Большое спасибо.

Для начала хочу заметить, что уровень налоговой нагрузки в расчете на 1 тонну нефти у всех ВИНК был достаточно одинаковым (от Сургута до «Сибнефти»), за этим внимательно следили в МНС, где нефтяные компании ежеквартально отчитывались именно по этому показателю. Компании имели лишь возможность переносить часть уплачиваемых налогов из региона в регион (например, из региона добычи в регион переработки или сбыта продукции). На такую политику МНС смотрело «сквозь пальцы».

Сургут большую часть налогов платил в регионе добычи, т. к. имел в своем составе только один завод («Кириши»), и то расположенный в порту. Т. е. основная часть продукции уходила на экспорт, и необходимости пополнять своими налогами бюджеты иных регионов не было. За такую политику Сургут поощрялся властями ХМАО с помощью налоговых субвенций (т. е., по сути, финансирование за счет бюджета части затрат компании).

Но в целом уровень налоговой нагрузки сохранялся на среднем уровне (есть очень подробные исследования на эту тему).

Ценовая политика компаний, собственно, и обеспечивала перераспределение доходов между добывающими, перерабатывающими, сбытовыми, ремонтными, геологическими и прочими подразделениями.

Вообще, после развала СССР в 1991 году было три этапа, когда принципы ценообразования менялись.

Сначала, после прекращения действия цен, устанавливаемых государством, руководство добывающих компаний попыталось «перетянуть» всю прибыль от реализации нефти и нефтепродуктов в «свою» пользу. Т. е., зная цены мирового и внутреннего рынка, они попытались «высчитать» из этих цен затраты НПЗ, сбытовых предприятий и экспортных комиссионеров, а оставшуюся сумму потребовать себе.

Увы, все оказалось совсем не так просто. В условиях высокой инфляции, низкого платежеспособного спроса внутри страны, ограниченных возможностей экспорта и высоких банковских ставок договориться о затратах каждого из «участников концессии» было нелегко. Началось «перетягивание одеяла». Затем подоспела проблема неплатежей, и поставки попросту перестали оплачиваться.

Казалось бы, не платят — не поставляй! Но и это невозможно. В нефтяной промышленности нет свободных емкостей, т. к. хранить огромные объемы огнеопасной продукции дорого и страшно (даже в США стратегический резерв, по-моему, не превышает 90 дней). В России все емкости заполнялись за одну-две недели. После этого — остановка производства, которая в зимних условиях означала разрушение производственных мощностей (и на НПЗ, и в добыче).

Результат — добыча с 1991 по 1996-й упала практически вдвое! Разговор пошел об импорте топлива в Россию!

Приход частных владельцев в отрасль привел к созданию реальной вертикальной интеграции без участия Госплана и Госснаба. Т. е. компании начали самостоятельно и жестко планировать объемы производства, транспортировки и поставок своей продукции.

Неизбежным следствием такого подхода стало планирование затрат и объемов капиталовложений, что, в свою очередь, привело к необходимости изменения подхода к ценообразованию. Компании стали рассчитывать цену на нефть, услуги по ее переработке и сбыту, чтобы они покрывали необходимые затраты и формировали прибыль, достаточную для инвестиций.

Затем производилась проверка — будет ли произведенная по таким ценам продукция иметь сбыт. Если нет — происходил выбор: или сокращение затрат, или отказ от какой-то части производства в пользу новых капиталовложений из заемных средств. Подход оказался успешным. Началось восстановление производства, и к 2003 году отрасль практически вышла на дореформенные показатели, сохраняя высокий потенциал для дальнейшего роста.

В результате избирательного и непредсказуемого толкования закона бизнес-практика ценообразования была сломана. Центр прибыли смещен в сторону предприятий добычи. Однако такая схема породила предсказуемые проблемы: другие сегменты ВИНК (переработка, сбыт, геологоразведка и освоение новых регионов и т. д.) оказались лишенными средств. Передача денег через внутренние займы породила претензии миноритариев и неразбериху.

Спустя шесть лет начался возврат к прежней схеме трансфертного ценообразования на базе соглашений с налоговыми инспекциями и предоставления индивидуальных льгот для работы в отдельных регионах и на отдельных месторождениях.