Ирина Левонтина - О чём речь

Но вернемся к моим тогдашним впечатлениям. Когда-то я писала о том, как меняется в русском языке ценностный статус слова выбор . Что выбор сам по себе никогда не был ценностью в русской культуре, что идея свободы связывалась вовсе не с выбором как с набором опций, а с требованием, чтобы не мешали, не лезли, не заставляли. И вот, писала я, это стало меняться – прежде всего в сфере потребления. Я говорила об идеологии подарочных карт и слогане «Подарите ей выбор». Что это новая идея – подарить девушке не только духи, но и возможность самой выбрать духи. И я выражала робкую надежду: представление, что возможность выбрать – фундаментальная ценность и отдельное удовольствие, постепенно проникнет глубже и распространится не только на духи. Все это есть в предыдущей книжке.

Так и произошло. На Болотной слово выбор было одним из ключевых: «У нас украли выбор!», «Верните нам выбор!», «Вернем стране выбор!» Причем благодаря тому, что политическое пространство было предварительно так блестяще зачищено, что для многих людей выбирать было в общем-то не из кого, очень хорошо ощущалось: митинг не в поддержку каких-то партий или кандидатов, а за чистую идею – идею выбора. Эта мысль была афористично выражена на гениальном, по-моему, плакате: «Я не голосовал за этих сволочей! Я голосовал за других сволочей! Требую пересчета голосов!» Здесь тоже, между прочим, языковая игра – на разных употреблениях указательного местоимения.

Так что тут было в своем роде торжество идеализма. И несмотря на все, что было потом и что еще будет, результат есть – смена ценностной парадигмы. А против парадигмы не попрешь. На парадигму не натравишь мужика из Нижнего Тагила, который предложил тогда Путину подъехать и помочь разобраться с недовольными.

И еще одна важная вещь была заметна. И в разговорах на Болотной, и в комментариях это звучало не раз: очень многие люди, особенно молодежь, вовсе не хотят влюбляться в каких-то харизматических лидеров, становиться фанатами партий и идеологий. Просто хотят иметь возможность выбирать партии и кандидатов, как выбирают сотового оператора. Да, может, ни один не идеален, возможно, разницы особой нет, но выбор быть должен. Вот просто должен быть. Я их выбираю, и пусть они за меня поборются и оттого станут лучше. Этот не понравится – в следующий раз выберу другого. Хочет меня удержать – пусть поработает, постарается. Другого не дано. И человеку, который привык не мириться с тем, что сотовый оператор украл его минуты, невозможно объяснить, почему он должен спокойно смотреть на то, как Чуров крадет его голос. Ему так «некомфортно».

Есть такое стандартное причитание: русский язык, мол, страдает от интернета вообще и социальных сетей в частности. Об этом обычно спрашивают корреспонденты: ну как вы думаете, ведь интернет же плохо влияет на язык? И то сказать – приличные вроде люди, а пишут штоле, ящетаю, огосподибожемой, аццкий адъ, ястаралсо . А фейсбуковские профили: «в отношениях с пользователем Иван Петров», например? Кстати, кто-то очень смешно описал героев классики при помощи их воображаемых страничек в ФБ. А одно время была такая напасть. ФБ стал вместо обычного «О чем вы думаете?» пугать людей лобовыми вопросами: «Что происходит, Ирина?» (хочется ответить: «А что, что-то не так?») или «Как вы себя чувствуете, Ирина?» («А что, я так плохо выгляжу?»). Перемудрили с интерактивом, в общем. Татьяна Толстая раз написала по этом поводу: «Марк Ц., отвяжись от меня!»

Но на самом деле все это пустяки. Если серьезно, мне кажется, сейчас письменный русский язык переживает период невероятно бурного развития – и как раз благодаря интернету вообще и социальным сетям в особенности. Кажется, никогда еще мы столько не писали. Нет, конечно, большая часть текстов – это мимими))) или какая-то безграмотная ахинея, по преимуществу еще и злобная. Но так ведь не то чтобы эти самые люди раньше писали хорошо, а теперь разучились. Нет, они раньше не писали вовсе, а теперь пишут, как умеют. Ничего, может, подучатся со временем. Зато есть много других людей – которые раньше тоже почти не писали (ну, только по делу), а теперь вдруг у них обнаружилась языковая одаренность. Причем многие из этих людей по своей работе с сочинительством никак не связаны, никаких писательских амбиций не имеют и никогда ничего бы не сочинили, если бы не ФБ. А тут возьмет такой человек и опишет в нескольких фразах встречу с забавным персонажем в лифте – да так, что любой писатель с радостью вставил бы эту сценку в свой роман. Кто-то просто расскажет, как вкусно пообедал, но так расскажет, что слюнки потекут. А иной поделится мыслью про жизнь, да так это удачно сформулирует, что только языком прищелкнешь. Или пишет человек из больницы очерки больничного быта с продолжением – Глеб Успенский нервно курит в сторонке. А то бывает – сидишь ночью в интернете и вдруг видишь: завязывается просвещенная беседа между двумя какими-нибудь умными людьми на какую-нибудь ученую тему, и читаешь с наслаждением, даже иногда и не все понимая, и ждешь следующей реплики, и не вмешиваешься. Ну что писать – а можно я тут рядом постою? Так ведь и так – можно, можно.