Леонид Аринштейн - С секундантами и без… Убийства, которые потрясли Россию. Грибоедов, Пушкин, Лермонтов

«Мы дали тогда, – рассказывал много лет спустя Васильчиков, – друг другу слово молчать, и не говорить никому ничего другого, кроме того, что будет нами показано на формальном следствии… Высказать все печатно, пока Мартынов печатно своих сообщений не делал, я не считал себя вправе. Теперь Мартынов скончался. В печать проскочило кое-что из сведений не в пользу Лермонтова, по вине покойного Мартынова, и я уже не вижу себя обязанным молчать. Мартынов всегда хотел, чтобы мы его обелили. Это было заметно во время следствия над нами, когда Мартынов все боялся, что мы недостаточно защитим его, так что мы с Глебовым написали письмо, которое было ему передано, когда он сидел под арестом, и объявили, что ничего лишнего, кроме того, что нужно для смягчения его участи, не скажем» [109].

В официальных документах фигурируют имена двух секундантов – Глебова и Васильчикова. В действительности же на месте дуэли присутствовали четыре секунданта. Как известно из мемуаров, решено было скрыть от следствия участие в дуэли А. А. Столыпина (Монго) и С. В. Трубецкого, которые во время суда могли поплатиться больше других: Трубецкой приехал в Пятигорск без отпуска; Столыпин уже раз был замешан в дуэль Лермонтова (с Барантом). Такое решение повлекло за собой и другие изменения в показаниях. Этим объясняется путаница в показаниях о том, кто с кем и на чем приехал к месту поединка. Пришлось перераспределить роли двух оставшихся секундантов: Глебов назвал себя секундантом Мартынова, Васильчиков – секундантом Лермонтова. В письме к Д. А. Столыпину 1841 г. Глебов давал обратное распределение функций. Не исключается, однако, что секундантами Лермонтова были Столыпин и Трубецкой. Из-за сильного ливня они задержались и приехали уже перед самым началом дуэли. На этом основании некоторые лермонтоведы вообще отрицали их присутствие на месте поединка, что противоречит целому ряду установленных фактов.

Дуэль Лермонтова с Мартыновым состоялась 15 июля около 7 часов вечера на небольшой поляне у дороги, ведущей из Пятигорска в Николаевскую колонию вдоль северо-западного склона горы Машук, в четырех верстах от города. На следующий день при осмотре указанного места Следственной комиссией замечена была «истоптанная трава и следы от беговых дрожек», а «на месте, где Лермонтов упал и лежал мертвый, приметна кровь, из него истекшая» (л. 31–31 об.). Впрочем, время и место дуэли не вызывали сомнений. Дальнейшие показания постепенно уклоняются от истины.

Мартынов: «Был отмерен барьер в 15 шагов и от него в каждую сторону еще по десяти. – Мы стали на крайних точках. – По условию дуэли каждый из нас имел право стрелять когда ему вздумается, – стоя на месте или подходя к барьеру…» (л. 36–37). Но в черновике показаний Мартынова было не так: «Условия дуэли были: 1-е. Каждый имеет право стрелять, когда ему угодно… 2-е. Осечки должны были считаться за выстрелы. 3-е. После первого промаха… противник имел право вызвать выстрелившего на барьер. 4-е. Более трех выстрелов с каждой стороны не было допущено…» [110].

Прочитав черновик, Глебов прислал записку Мартынову: «Я должен же сказать, что уговаривал тебя на условия более легкие… Теперь покамест не упоминай о условии 3 выстрелов; если же позже будет о том именно запрос, тогда делать нечего: надо будет сказать всю правду» [111]. «Запроса» не последовало, и Мартынов «всей правды» не сказал. От следствия были скрыты смертельные условия дуэли: право каждого на три выстрела с вызовом отстрелявшегося на барьер, и то, что расстояние между барьерами в действительности было не пятнадцать шагов, а всего десять [112]. Немного опоздавший на место встречи Столыпин (Монго), увидев, что расстояние между противниками таково, что им придется стрелять друг в друга почти в упор, пришел в ужас. Он тут же перемерил своими огромными шагами расстояние между барьерами и значительно его увеличил.

Существует версия, что непомерно тяжелые условия дуэли предложил Р. Дорохов, пытаясь заставить Лермонтова и Мартынова отказаться от поединка. То обстоятельство, что на месте поединка не было ни врача, ни экипажа на случай рокового исхода, позволяет предполагать, что секунданты до последней минуты надеялись на мирный исход.

Однако события развивались по-иному. Мартынов: «…Я первый пришел на барьер; ждал несколько времени выстрела Лермонтова, потом спустил курок…» (л. 37). Васильчиков: «…расставив противников, мы, секунданты, зарядили пистолеты…» Позже ученые установили, что были использованы дальнобойные крупнокалиберные дуэльные пистолеты Кухенройтера с кремнево-ударными запалами и нарезным стволом, принадлежавшие А. А. Столыпину [113]. «…По данному знаку гг. дуэлисты начали сходиться: дойдя до барьера, оба стали; майор Мартынов выстрелил. Поручик Лермонтов упал уже без чувств и не успел дать своего выстрела; из его заряженного пистолета выстрелил я гораздо позже на воздух» (л. 47–47 об.). Глебов: «Дуэлисты стрелялись… на расстоянии 15 шагов и сходились на барьер по данному мною знаку… После первого выстрела, сделанного Мартыновым, Лермонтов упал, будучи ранен в правый бок навылет, почему и не мог сделать своего выстрела» (л. 43).