Виктор Шнирельман - Арийский миф в современном мире

Привившийся в постсоветской России презрительный и несущий явные расистские ассоциации термин «черные» для выходцев с Кавказа, включая чеченцев, заставляет некоторых из них идти на крайние интеллектуальные меры и доказывать свое «арийство», ссылаясь на работы германских нацистов. Например, справедливо возмущаясь такой унизительной кличкой, Р. Вараев доказывал в газете Салмана Радуева «Путь Джохара», что «наука относит [чеченцев] к эталону белой расы». Он шел еще дальше и, опираясь на «авторитет» Гитлера, называл чеченцев «арийским племенем», ставя их в связь с древними германцами (Вараев 1997).

Чеченский филолог Х. З. Бакаев положил такие идеи в основу своей книги, изданной под псевдонимом Дени Баксан. Во второй половине 1990-х гг. он был одним из главных идеологов небольшой группы чеченцев, связанной с радикальной организацией «Нохчи-Латта-Ислам», основанной Хож-Ахмедом Нухаевым. В основе книги лежали исламский радикализм, социодарвинизм и откровенный антисемитизм. В частности, там находила место идея о якобы неуемном стремлении «сионистов» к мировому господству. Ссылаясь на кровавый навет, Бакаев даже приписывал евреям обычаи каннибализма. В то же время, пытаясь укрепить у чеченцев волю к сопротивлению, он всячески превозносил их древнее прошлое. С этой целью он утверждал, что вайнахи донесли до наших дней древнейший язык «европеоидов-кроманьонцев», которых он причислял к «арийцам». Свою книгу Бакаев писал во время Первой Чеченской войны в Грозном, подвергавшемся бомбежкам со стороны российской авиации. Не случайно одна из главных идей книги состояла в том, что «миссия чеченцев заключена в сопротивлении мессианству других наций, с которыми сталкивают их исторические судьбы». При этом, следуя Гитлеру, автор приписывал России «иудейский дух». Любопытно, что, лишая осетин их иранских предков, он объявлял их потомками бежавших в первой половине VI в. из Ирана «евреев-маздакитов» и предлагал им искать свои корни в «еврейской Палестине» (Баксан 1998).

Поданный в таком контексте, современный политический конфликт вайнахов с соседями (чеченцев с российской властью и ингушей с осетинами) обретает вневременные рамки и объясняется «еврейской сущностью» недругов, якобы ополчившихся против «истинных арийцев», которыми и представляются вайнахи. В таком виде «арийская идентичность» получает инструментальное значение. Она позволяет обнаружить «абсолютного примордиального врага», поместить его в исторический контекст и мобилизовать народ на бескомпромиссную борьбу с ним.

Таджики, с большим трудом добившиеся создания своей собственной республики в составе СССР, издавна чувствовали себя обделенными, ибо в ходе произведенного в 1920-х гг. в Туркестане национального размежевания самые густонаселенные и плодородные земли отошли к Узбекистану. Хотя в ряде южных областей Узбекистана были популярны множественная и ситуационная идентичности 382, власти республики, исходя из принципа этнического национализма, поддерживали именно узбекскую идентичность и ее важные символические атрибуты (язык, исторический миф и пр.) 383. Там десятилетиями проводилась тюркизация таджиков, а то, что они считали своим историческим наследием, не столько замалчивалось или подвергалось гонениям, сколько присваивалось узбеками. Поэтому таджикский народный поэт Лоик Шерали возмущался посягательствами узбеков на таджикские земли и таджикское культурное наследие. Он возлагал надежды на «древнюю арийскую природу» таджиков, способную, на его взгляд, помочь им избежать тюркизации в Узбекистане. Он был убежден в том, что «арийство» глубоко присуще таджикскому характеру, в котором горит «согдийский огонь» (Шерали 1995: 10–11) 384.

В свою очередь, относя таджиков к «арийской расе», а узбеков – к «монгольской», таджикский историк Р. Масов заявляет: «Не может быть единого корня, этнической общности между народами, вышедшими из совершенно противоположных рас» (Масов 1995: 20; 2008: 226) 385. Иными словами, он вполне сознательно отождествляет расу с языком, а этнос – с расой, и не без оснований узбекский археолог А. Аскаров обвиняет его в расизме (Аскаров а, б, в). Наделяя таджиков «арийским происхождением», Масов объявляет их более красивыми и умными, чем их соседи-тюрки. По его словам, это и вызывало у последних зависть и заставляло ненавидеть таджиков (Масов 1995: 88). Мало того, он приводит цитаты из произведений конца XIX – начала XX в., чтобы с опорой на авторитет авторов той эпохи показать таджиков «прямыми потомками арийцев», сумевшими сохранить «арийскую чистоту» (Масов 2008: 521–524, 530). В его устах это не только подчеркивает некие благородные качества таджиков, но призвано вызвать у читателя гнев по поводу «геноцида» таджиков, который приписывается, в особенности, советскому периоду (Масов 2008: 397–398). Другой таджикский академик относит «таджикский геноцид» еще к временам Тимура (Шукуров 1997: 16).