Владимир Даль: Пословицы и поговорки русского народа

Нисходя к просторечию, позволяя себе иногда высказаться пословицей, мы говорим: «Десять раз примерь, один раз отрежь». Мы не придумали этого изречения, а, взяв его в народе, только немного исказили; народ говорит правильнее и краше: «Десятью примерь да прикинь, однова́ отрежь». В Питере и табличку умножения учат: два раза три, пять раз шесть; в школах наших твердят: дважды три, а народ говорит: двою́ трою́ или два на пять, три на шесть и пр. Поучение: нерассудительный, опрометчивый труд часто бывает бесполезен – никогда не выскажется у нас под пером пословицей: «Крой, да песни пой; станешь шить, наплачешься»; или: «Шей да пори, не будет глухой поры». Можно ли складнее, ярче и короче выразить глубокую мысль, чем в пословице: «На смерть, что на солнце, во все глаза не взглянешь»; эта пословица наша досталась, не знаю каким путем, французу Larochefoucauld; в ловком переводе она пошла у него за свою и приводится в пример его ума и красноречия: «Le soleil ni la mort ne peuvent se regarder fixement» (Maximes).

Мы, в своем быту, придумываем только пословицы вроде таких: «Козырка не портит; не с чего ходить, так с бубен; нечем бить, так кулаком»; да иногда переводим: «Лебединую песню спеть; между ними черная кошка пробежала; и в солнце есть пятна; пятое колесо; в углу палка стоит, оттого на дворе дождь» и пр. Нравятся ли вам эти поговорки и переводы?

Но мы не только сами не сочиним ни одной замечательной пословицы, а мы даже, как оказывается, плоховато понимаем готовые. Это не раз ставило меня в тупик. Насколько нужно и должно объяснять и толковать пословицы? Непонятная, недоступная слушателю пословица – эта соль, которая обуяла и не солит; куда ее девать? А толковать остроту или намек, который читатель и сам понимает, – пошло и приторно; толкования эти и места много займут, а книга выходит объемиста, тесно и без них. Многие объяснения потребовали бы и ученых справок, а на это нужно и знание, и источники, и время, – словом, это отдельный и немаловажный труд. Самые читатели, как бы мало их ни нашлось, также не одинаковы, у всякого могут быть свои требования – не солнце, на всех не угреешь.

Я ставил, и то уже во время справы печати, самое короткое толкование, указание, где мог полагать, что это нужно для многих. Недавно еще мы увидели тому примеры, как странно и превратно иногда понимаются и толкуются, даже осуждаются, наши пословицы: «От навалу люди разживаются» растолковано было «от насильственной навязки кому товара»; а «Не выноси сору из избы» – объявлена бессмыслицею, потому что нельзя же, хоть изредка, не выметать сору, и хороша-де будет изба, коли из нее никогда сору не выносить. Но навал понимается здесь в значении навала покупателей, а не товара; коли толпа, народ валит валом – разживаются от бойкого сбыту, почему и бойкое, торное место купцу дорого, а насиженное на бою, куда заборщики валят по привычке, вдвое дороже. Не выноси сору, как и всякая иная неискаженная пословица, в которой заключается притча, пряма и права, в прямом и переносном смысле: дело право, только гляди прямо. В переносном: не носи домашних счетов в люди, не сплетничай, не баламуть; семейные дрязги разберутся дома, коли не под одним тулупом, так под одной крышей. В прямом: у крестьян сор никогда не выносится и не выметается на улицу: это, через полуаршинные пороги, хлопотно, да притом сор стало бы разносить ветром и недобрый человек мог бы по сору, как по следу, или по следку, наслать порчу. Сор сметается в кучку, под лавку, в печной или стряпной угол; а когда затапливают печь, то его сжигают. Когда свадебные гости, испытуя терпение невесты, заставляют ее мести избу и сорят вслед за нею, а она все опять подметает, то они приговаривают: «Мети, мети, да из избы не выноси, а сгребай под лавку да клади в печь, чтоб дымом вынесло».

«Нужда научит калачи есть», как притча, истолкована была верно: нужда заставит работать, промышлять. «Голь мудрена, нужда на выдумки торовата» – она даст ума и, коли не было ржаного хлеба, доведет до того, что будет и пшеничный. Но есть тут и прямой смысл: нужда домашняя заставит идти на заработки. «Промеж сохи и бороны не ухоронишься; ищи хлеб дома, а подати на стороне»; куда? Первое дело на Волгу, в бурлаки; это и поныне еще статья, а до пароходства это был коренной, и притом разгульный, промысел десяти губерний; на Волге же, миновав Самару, приходишь на калач (булка, пирог, калач, пшеничный хлеб). Верхо́вым бурлакам это в диковину, и они-то, отцы и деды нынешних, сложили эту пословицу.