Рюрик Миньяр-Белоручев - Как стать переводчиком?

Эта версия излагалась и в Нанте, и в Сент-Назере, и в Париже на многочисленных встречах с французскими сторонниками мира, причем излагал ее и я, на первых встречах в переводе, а потом самостоятельно для экономии времени. Верил ли этой версии ваш покорный слуга? В основном верил, и не только потому, что он прошел все ступени идеологической обработки в школе, в армии, на фронте, в комсомоле и в партии, но и потому, что он был воспитан патриотом своей родины и защищал ее с оружием в руках, что он любил и будет любить всегда свою страну и что он твердо уверен, что просоветский, просоциалистический Афганистан гораздо более привлекательный сосед на южных границах Советского Союза, чем Афганистан исламского фундаментализма. Его точка зрения в этом вопросе была поколеблена только тогда, когда оказалось, что и большинство афганцев против такой помощи. Что же касается переводческой практики, то здесь переводчик-профессионал был обязан сохранять всю ту информацию, которую стремились донести до французов члены нашей делегации, хотя делать это можно как с уверенностью в ее аутентичности, так и без нее. В описываемой ситуации переводчик работал без тени сомнений и неоднократно наблюдал, как менялось настроение аудитории от хмурой вежливости к полному одобрению.

В другом году, в другой ситуации, но в той же Франции мне пришлось переводить спор наших видных политологов из академических институтов со своими коллегами из Парижа. Помню, как меня поразили высказывания французов об уязвимости марксистского положения о классовом подходе в борьбе рабочего класса за «светлое будущее» человечества. Французы приводили известный, по-видимому, политологам довод о том, что класс — это нечто вроде автобуса, в который входят и из которого выходят на остановках подавляющее большинство пассажиров и что классовый подход делает врагами огромное количество населения любой страны. Наши марксисты находили различные возражения, но меня они не убедили. Это было в начале 60‑х годов, и с тех пор я усомнился в этом тезисе марксизма-ленинизма. Тем не менее во время спора я с одинаковым пылом отстаивал в процессе перевода позиции обеих сторон. Это была моя работа, и я поступал правильно. В переводе необходимо донести до адресата информацию, которую предназначил ему источник. В этом случае сохраняется детерминированность (обусловленность) текста перевода заказом источника сообщения.

Значительно позже в Женеве мне пришлось спорить с генералом, членом нашей делегации сторонников мира, который утверждал, что мы вынуждены создавать все новые ракеты и совершенствовать ядерное оружие, чтобы не отстать в гонке вооружений от американцев. «Позвольте, — говорил я, — но если достаточно сотни мощных ядерных боеголовок, чтобы уничтожить всю Западную Европу или Соединенные Штаты, зачем нам тратить бешеные деньги на новые ракеты? Чтобы защитить себя, достаточно того, что уже имеется». Он доказывал, что каждая новая ракета превосходит по качественным характеристикам предыдущую, а потому необходима как гарантия нашей безопасности. Убедить меня он не смог, но на другой день, выступая в качестве переводчика, я говорил на французском языке то же самое, что и он сам, и, наверное, не менее убежденно, чем он… Только с началом перестройки политики заговорили о достаточности ядерного оружия и необходимости его постепенного уничтожения.

Можно привести и другие примеры. В Каракасе (Венесуэла) я работал в составе команды переводчиков, которая была приглашена для обслуживания конференции, созванной в связи с событиями в Никарагуа, и на ней советская делегация не присутствовала. В Антананариву (Мадагаскар) обсуждались также проблемы, непосредственно не затрагивающие нашу страну. «Вольным стрелком» (free-lance) мне пришлось выступать и в Женеве, и в Дар-эс-Саламе (тогда Танганьика), и в Никозии (Кипр). И во всех случаях, в стремлении не выходить за рамки основного закона перевода (передавать информацию, предназначенную адресату), мне не всегда удавалось оставаться абсолютно нейтральным и не симпатизировать некоторым выступлениям. А это значит, что что-то от моего собственного «я» оставалось в переводе. И мою персону вряд ли можно было в этом отношении считать исключением. Это прекрасно знают политики, которые при любой возможности стараются использовать в переговорах своих переводчиков. Отсюда неписаный закон о том, что при наличии у каждой стороны своего переводчика каждому из них вменяется в обязанность переводить своего «хозяина».