Лев Данилкин - Клудж. Книги. Люди. Путешествия

Ходить по настоящим, 4000 метров, горам без привычки – пытка, однако плетемся только мы с мулом; мул, впрочем, тащит газовую горелку, палатки, провизию и спальники. Ни скаут, ни проводник, ни погонщик мула, ни повар, ни даже помощник повара никогда не устают. Геология – вздыбленная поверхность, изрезанный рельеф, ландшафт, тяготеющий к вертикальным линиям, – воспитывает из эфиопов хороших марафонцев, дает им сильные, длинные, худые, узловатые конечности, приспособленные для пешего передвижения, и сердца и легкие, способные работать в самом экстремальном режиме. Климат также провоцирует человека на ходьбу, на постоянное движение – здесь африканцы вынуждены бороться с холодом. Среднегодовая температура на Северном кольце может быть плюс 18, однако это означает, что уже на 3000 метрах ночью ОЧЕНЬ холодно. Именно в Симиенских горах я видел человека, замерзшего насмерть: дело было пусть не на экваторе, но очень недалеко оттуда. Лежал себе в шортах и скатерти (на самом деле – этшамма, накидка), как все ходят здесь.

Еще одна черта Эфиопии: природа ведет себя достаточно жестко и резко, чтобы внушить оказавшимся внутри этого пространства существам, что им следует сконцентрироваться, создать некую культуру, а не просто полеживать на солнышке и прозябать; тут поневоле поверишь в теорию географического детерминизма Джареда Даймонда – широта и долгота неизбежно предопределяют судьбу.

У всех, кто здесь оказывается, возникает ощущение колоссальной несправедливости – да ведь это самая недооцененная страна на свете. Такая древность, такая природа, такая история, такая антропология – третья по населению страна Африки, и что? Даже Индиана Джонс не стал искать Ковчег здесь. Даже Джеймс Бонд не заглянул сюда хотя бы на уик-энд – хотя сцены бондианы снимались во всех мало-мальски любопытных странах, включая Гаити, Российскую Федерацию и Азербайджан. Эфиопия, иронически замечают авторы путеводителя по стране, прочно ассоциируется только с одним – с тем, что там голод; менеджеры «Эфиопских авиалиний» регулярно вынуждены отвечать на вопросы потенциальных пассажиров, надо ли брать с собой еду, потому что «вряд ли ведь она подается на их рейсах».

Гондэр кажется работой ифрита из «Тысячи и одной ночи» – из тех, что за ночь умели переносить дворцы с места на место; на этот раз откуда-то, пожалуй, из Англии. За крепостными стенами, на огромном лугу, стоят шесть-семь огромных каменных замков, выглядящих так, что в любом из них можно снимать хоть «Айвенго», хоть «Парцифаля», хоть «Янки при дворе короля Артура».

В основе геометрии – прямоугольники и квадраты; по краям трех-четырехэтажных строений, совершенно не характерных для здешних мест, – круглые конические (напоминающие о джайпурских фортах) башни по углам. Разумеется, существуют «официальные» объяснения. Гондэрским называется целый период в истории Эфиопии – c 1636 по 1885 год здесь была столица. Царь Фасилидас пользовался услугами иностранных, в том числе португальских архитекторов, которые и выстроили ему первый из замков, а затем местные жители быстро освоили технологии и уже сами завершили возведение комплекса. Они там, в Гондэре, вообще мастера на все руки; шотландец Брюс, рыскавший тут в поисках не то истоков Нила, не то одного старинного ларя, рассказывает о поразившей его сцене. Трое гондэрцев на его глазах поймали корову, повалили ее на землю и отрезали от нее кусок мяса, после чего закрыли дыру шкурой, смазали сверху глиной, отвесили животному пинка, а сами повязали салфетки и принялись работать челюстями. Чуть ли не на замковом лугу все это и происходило.

Вроде бы ничего особенного – ну, замки, но, когда видишь весь этот «африканский Камелот» своими глазами, возникает чувство, что тебя обманывают. Можно поверить в то, что итальянцы построили в Кремле несколько соборов, но если вы увидите в Москве аллею баобабов или в Перми – римский Колизей, то подобные «объяснения» перестанут казаться стопроцентно правдоподобными. Посреди Африки, чуть ли не на экваторе, на той же широте, что юг Судана, Чад и Центральноафриканская Республика, – кусок средневековой Европы? Ну, нет.

Нынешняя Эфиопия – сугубо континентальная страна: выход к Индийскому океану ей закрывают Эритрея, Джибути и Сомали. Нил по разным причинам тоже не стал артерией, открывающей Эфиопии выход в Средиземноморье – и к соответствующей культуре. Результат – изоляция; по существу, страна представляет собой такую гигантскую кастрюлю, которая веками нагревается на солнце – и в которой веками тушатся в бульоне из локальных традиций однажды проникшие туда стили, идеи и идеологии.