Лев Данилкин - Клудж. Книги. Люди. Путешествия

Швейцарцу – он носил имя К. М. – было предложено не останавливаться на том, что уже сказано, и делиться своими соображениями – которые выглядели эксцентрично, но за неимением других желающих работать с советской разведкой, можно было взять и их – и получать регулярное вознаграждение. Тот согласился, и на протяжении четырех лет ежемесячно составлял своеобразные «отчеты», на весьма необычные темы, связанные с эзотерикой, астрологией и мифологией.

Они пересылались в Москву, где с ними работали дальше. Надо полагать, вербовка швейцарского гражданина воспринималась как успех разведки, и отец получал за это определенное вознаграждение.

Лёв, ты чего?

Да ничего, не любо не слушай. Так вот, в 1987 швейцарца арестовали и предъявили ему обвинение в шпионаже; разразился дипломатический скандал, отца выслали из страны. Москве пришлось прибегнуть к симметричному ответу, из швейцарского посольства был выслан один из секретарей. В ходе разбирательства выяснилось, что хотя К. М., действительно, сотрудничал с советской разведкой и получал за это деньги, информация, которой он снабжал органы, ни в каком виде не подпадает под определение государственной тайны. После двух месяцев заключения «агент» вышел на свободу за отсутствием состава преступления и был реабилитирован.

Отец никогда не посвящал меня в детали своей работы, и поэтому я не имел ни малейшего представления о том, почему в какой-то момент его перевели из Базеля в Москву. Много лет спустя, разбирая его бумаги, я наткнулся на список тем, показавшийся мне крайне причудливым.

Разумеется, я заинтересовался, кто такой этот Великовский, за сведения о научных представлениях которого КГБ расплачивалась валютой. Выяснилось, что теория его сводилась вот к чему. История – неправильная, и связано это с воздействием на Землю небесных тел, с катастрофой. Человечество пережило травму, которую пытается забыть, запихнуть в дальний угол сознания, – однако вследствие того, что некое воспоминание о травме все же остается, возникает невроз – реализуемый как насилие, войны, революции и проч. Человечество больно, с ним должен работать психоаналитик.

Надо сказать, я был удивлен, что кто-то мог всерьез воспринимать подобную чушь.

Зная, что окажусь, по личным делам, в Базеле, я подумал, а почему бы мне не разыскать того швейцарца – вдруг он жив и расскажет мне что-то интересное. Сейчас все легко. К. М. оказался 83-летним стариком с трясущимися руками – и вполне ясным умом, если вас не смущает смысл того, о чем он говорит. Я не стал говорить ему, что я сын того самого В. В., которому тридцать лет назад он рассказывал о горячей атмосфере Венеры.

Мы поговорили с ним о политической подоплеке советской миссии – построить на этой возможно обитаемой планете идеальную коммунистическую цивилизацию.

Время от времени К. М. – разговор происходил у него в квартире – отлучался куда-то буквально на несколько секунд – и возвращался с несколько более озабоченным, задумчивым лицом; я видел, что он заглядывает куда-то в кладовку. Что там у вас? – наконец, решился я спросить. Он посмотрел на меня оценивающе – стоит ли доверять мне это знание – и, пожевав губами, пригласил меня пройти. Там находился некий прибор, подобие весов с четырьмя, что ли, колбочками; в каждой что-то происходило – и все это через сложное переплетение проводов было подключено к компьютеру, монитор выдавал осциллографию. – Это медь, ртуть, олово и свинец. Мой инструмент генерирует кривые, которые отражают изменения гравитационного поля. Каждый металл испытывает на себе действие соответствующей планеты. Ртуть – Меркурий, свинец – Сатурн… Я измеряю гравитацию. – Но ведь… Я немножко помнил – в пределах школьного курса – физику. – А зачем ее измерять? Зачем? – Он завороженно наблюдал за своими кривыми, как аквариумист за рыбками. – Затем, что гравитация – непостоянна.

Цифры, которыми он оперировал, быстро выветрились из головы, но я запомнил, что динозавры вымерли как раз из-за того, что при нынешней гравитации просто не могли сдвинуть свой собственный вес.

Ощущение, будто у Циолковского побывал: тот же тип одиночки-мечтателя; полтора часа беседы, однако ж, оказалось достаточно, чтобы понять, что отец, по-видимому, не слишком всерьез воспринимал свои должностные обязанности – раз соглашался тратить государственные деньги на подобного рода откровения. Мне, впрочем, показалось занятным, что любые, даже самые дикие идеи, способны быть заразительными – в научном смысле Великовский оказался бездетен в Америке, однако в Швейцарии его бациллы попали на благодатную почву. Старик подарил мне на прощание чашку с надписью Gravitation is Faster than Light, которая время от времени оказывает на мои губы термальное воздействие, напоминая о травмах космического происхождения.