Лев Данилкин - Клудж. Книги. Люди. Путешествия

До Эфиопии надо додуматься – идея просто взять да и поехать туда, как в любую другую экзотическую страну, обычно натыкается на ментальный блок: все восьмидесятые в новостях гоняли кадры с провалившимися детскими животами, шевелящимися в иссохших глазницах насекомыми, ООНовскими палатками посреди марсианского пейзажа… Именно такой – иконой голода – Эфиопия осталась в коллективном сознании Запада, и кому какое дело, что ни гражданских войн, ни засух здесь не было уже лет двадцать. Вряд ли сейчас найдутся лучшие – менее шокирующие европейца – ворота в Африку; кроме того, Эфиопия – редкое в Черной Африке место, где, оказавшись единственным белым на весь город, ты не чувствуешь себя, как собака, забежавшая в корейский ресторан; аборигены, конечно, реагируют на появление инородного объекта, но скорее сдержанно, чем агрессивно, сервильно или с экзальтацией; эфиопы воспринимают себя как избранный народ, и поэтому им свойственно определенное высокомерие, даже презрение к иностранцам, к белым в том числе. Пожалуй, про них можно сказать, что они ведут себя как люди, которые, несмотря на то что сейчас дела у них идут не слишком блестяще, по-прежнему обладают чем-то таким, чего у других не было и не будет.

Никто не попадает в Эфиопию просто так. Хэнкока привел туда Индиана Джонс. Великому русскому эфиописту Болотову в молодости выдали в библиотеке вместо заказанной книги грамматику, содержавшую амхарский шрифт. Гумилев оказался там, потому что знал, что туда уехал Артюр Рембо. Вавилов отправился туда искать мировой центр распространения культурных растений. Шотландский путешественник Брюс – истоки Нила. Англичанин Тахир Шах – копи царя Соломона. Португальцы посылали туда посольства, чтобы найти христианское царство священного Иоанна, слухи о котором будоражили средневековую Европу. Сами эфиопы палец о палец не ударяют, чтобы приманить к себе посторонних, хотя совершенно очевидно, что одна рекламная кампания – фотография Имет-Гого на Пикадилли и Бета-Георгис на заборе парка «Зарядье», – и здесь будет туристов больше, чем во всех африканских странах, вместе взятых. Половина туристов сбежит на второй день, потому что в Эфиопии лютуют блохи, но половина останется. Ну а что блохи? Говорил же Давид Саулу: «За кем ты гоняешься? За мертвым псом, за одною блохою» (1 Цар. 21:15).

Эфиопы всерьез относятся к библейской истории (настолько, что до 1974 года в конституции страны было записано, что власть в стране должна принадлежать представителю династии, основателем которой был сын царя Соломона и царицы Савской) и сознательно увековечивают ветхо и новозаветные события на своей земле. В теории городок Лалибела является проекцией Иерусалима – хотя на практике гораздо больше похож на Иерусалим оригинальный, чем то, что демонстрируют в Израиле. Гондар выглядит ирреально, в Аксуме есть нечто зловещее, а вот Лалибела источает благообразие. Иноки в свеженамотанных тюрбанах, похожие на факиров, метелками смахивают с ковриков несуществующие пылинки и протирают скалы влажными ветошками; старые карги с вязанками хвороста бредут – не иначе как со съемок «Двенадцати месяцев» в «Гензель и Гретель» – по горным тропам; школьницы с молитвенниками позируют для обложек журнала «Благочестивая отроковица». Вокруг церквей чистота такая, как будто ты попал не то что даже в Голландию, а внутрь иконы; это странное ощущение усугубляется тем, что ландшафт копирует «иконные горки», а паломники выглядят воскресшими Лазарями.

Архитектурные фантасмагории – подземные парфеноны и петры под парусными навесами ЮНЕСКО – могли бы сойти и за дворцы Ирода, и за покои царицы Савской, и за чертоги мифического Иоанна (если бы тот в самом деле существовал, ему-то уж точно следовало устроить себе резиденцию в Лалибеле). Здесь есть река Иордан, есть своя Голгофа, есть Гроб Господень, есть могила Адама (таблички на двух языках, не перепутаете), есть даже свой «ад» – длинный тоннель, соединяющий одну часть лабиринта с другой: тьма кромешная, светить мобильным телефоном запрещается. Циркулирующая в качестве наиболее правдоподобной – за неимением лучшего – легенда, описывающая проект постройки ансамбля церквей, напоминает классические истории о похищениях инопланетянами: жил-был царь Лалибела, которого однажды взяли на небо, где продемонстрировали ему некие похожие постройки, после чего он и сам принялся за дело – и за 23 года справился с поставленной «наверху» задачей; никаких конкретных описаний технологий не прилагается.