Алексей Ивин - Рецензистика. Том 2

С одной стороны, если цитировать Евангелие, как часто поступает Бочков, эта книга не очень-то и нужна: богатые «уже имеют свою награду на земле» и «легче верблюду пройти через игольное ушко, нежели богатому войти в царствие небесное». С другой стороны, в книге собран богатый статистический материал по истории науки и техники с 1842 по 1907 годы – роспись значимых событий по годам, а в приложениях опубликован статистический очерк по истории Вологды, когда купец Х.С.Леденцов был там городским головой (1893—1897 гг.; это издание, кстати, поддержано и Вологодским землячеством в Москве). Так что, с другой стороны, книга, конечно, полезная, насыщенная цифрами, фактами и документами. Но я – честно – не воспринимаю существа такого избирательного «воскрешения мертвых» и такой собирательской работы. Уж если извлекаете из небытия Леденцова, Гапона или Скабичевского, так тотчас же дополняйте свои изыскания книгами о Степняке-Кравчинскоми Вере Фигнер: тоже небезынтересные были люди. А то прогрессистов и революционеров замалчивают и изничтожают, а консерваторов и «купчину толстопузого» потянули на постамент. При социализме было с точностью до наоборот, и получился перекос. Запамятовали уже?

Отстой и подлость – платить переводчику и печатать такие «тексты». Крупный землевладелец переряжается разбойником, чтобы улучшить свою репутацию среди фермеров. Всё высосано из пальца, нет верных положений, сцен и характеров. Эта дама, Mary Balogh, г.р. 1944, написала сотни таких «романов». Давайте переведем их все, а своих писателей пустим по миру в рубище. Не понимаю таких авторов и АСТ, которое издает эту чепуху навалом. Сочинения московских десятиклассниц написаны тщательнее.

На Западе лучше всё, господа из АСТ! Даже дрянные писательницы.

Некий Мосхион говорил: «Если хочешь, чтобы тебя похвалили, научись хвалить другого и тем самым приобретешь заслуженную похвалу». Вот еще бы не через Википедию узнать, кто такой Мосхион. Очевидно, древнегреческий философ, но вот, гад буду, что он написал – не знаю. И в правдивости этого изречения сомневаюсь. Потому что если бы он был точен и не изрекал чушь, даже я знал бы и почитал его как человека, равновеликого Плутарху, Платону и Аристотелю. А я его путаю с Эсхином (не с Эсхилом!), и значит, он чересчур увлекался дифирамбами в адрес современников, а тем более авторитетов.

Конечно, книга воспоминаний В. Я. Лакшина производит не столь величавое впечатление, как «Жизнь двенадцати цезарей» Светония или «Параллельные жизнеописания» Плутарха. Но она ведь и отстоит от нашего времени не столь далеко. Лакшин описывает характеры и поступки симпатичных ему людей с юмором и с любовью. Читая живые портреты Твардовского, Соколова-Микитова и Маршака, я нередко смеялся, поражаясь точности наблюдений. И не всех своих персонажей он славословит и хвалит. И все же впечатления от его книги не окончательные, временная дистанция слишком мала, чтобы о самом мемуаристе высказаться определенно.

В этой книге он душевен, тонок, занимателен, умен, скромен, хороший портретист; благодаря ему, я полнее представил роль и значение литераторов, которых люблю (Соколов-Микитов, М. Булгаков), но сам Лакшин слишком в тени и представлен только как работник «Нового мира».

(A part: я вот тоже с начала 1980-х годов в Малом Путинковском переулке бывал, но, в отличие от него, ни фига, ни малейшего пиетета не испытывал, а впоследствии и впрямую перессорился со всеми, за исключением нынешнего главного редактора. Может, я хам, а надо благоговеть и трепетать? Да, конечно, почему нет? Но только в случае, если бы в журнале сидел безусловный для меня авторитет, вроде Твардовского, и туда захаживал другой, вроде Солженицына. Но ведь в 80-е годы там уже было выбитое поле и заседали одни Мосхионы. Того же Залыгина или Р. Киреева я элементарно не уважал – ясно, что ни в штат меня не взяли, ни в номер не запланировали).

И еще одно: В. Я. Лакшин еще верил в силу слов, иначе бы не взялся за словесное портретирование. Нынешние – и не только в редакции «Нового мира», а и среди московских критиков и литературоведов, – верят только в одно: в видеосъемку. Мастера слова якобы, а лезут перед телекамерами, и шабаш! Так что, Владимир Яковлевич, изобразительные средства в литературе расширились, но за счет визуальных. «Любят возлежать на собраниях и принимать рукоплескания от народа», – вроде бы так (типа того) говорил Иисус Христос.