Юрий Щеглов - Ex ungue leonem. Детские рассказы Л. Толстого и поэтика выразительности

Обратим внимание на значительное конструктивное сходство таких фонетических ПРЕДВ с сюжетными ПРЕДВ типа clues (улик) в детективной новелле, которые подобным же образом заблаговременно рассредоточиваются по тексту. Отличие состоит в том, что clues – это Пре Х -ы, осознаваемые по крайней мере регрессивно (9). Впрочем, осознаваемыми могут быть и фонетические ПРЕДВ, если они подаются не так замаскированно, как у Пушкина, а более открыто 111. С другой стороны, неосознаваемыми могут оставаться и семантические, и лексические ПРЕДВ.

3.1.3.По тонкому наблюдению А. Л. Слонимского ( Слонимский 1922 : 174), в «Пиковой даме» Пушкина есть место, которое можно считать ПРЕДВЕСТИЕМ магического набора из трех карт, сообщаемого Германну цризраком графини в гл. V (тройка – семерка – туз).

В гл. II Германн мечтает о тем, чтобы узнать три карты, приносящие выигрыш. «Почему ж не попробовать своего счастия?.. Представиться ей <���…> пожалуй, сделаться ее любовником, – но на это все требуется время, а ей восемьдесят семь лет, – она может умереть через неделю, – через два дня!.. <���…> Нет! расчет, умеренность и трудолюбие: вот мои три верные карты, вот что утроит, усемерит мой капитал…». Мотив ‘тройки’ представлен здесь в слове утроит , а мотив ‘семерки’ – в словах восемьдесят семь , через неделю и усемерит . Здесь мы имеем дело с примером такого Пре Х -а, который не только не связывается в сознании читателя с Х -ом (7) (для этого потребовалось внимательное чтение текста исследователем), но, по-видимому, и сам по себе проходит незамеченным (5) (вряд ли, пересказывая эту сцену, рядовой читатель сохранит цифры три и семь ).

3.1.4.ПРЕДВЕСТИЯ, искусно вплетаемые в ткань текста и не рассчитанные на какое бы то ни было – прогрессивное или регрессивное – осознание читателем (во всяком случае при однократном прочтении), по-видимому, вообще типичны для Пушкина.

Об этом говорит, в частности, такой пример из «Евгения Онегина». Стихи Она [Татьяна] сидела у стола / С блестящей Ниной Воронскою, / Сей Клеопатрою Невы: / И верно б согласились вы, / Что Нина мраморной красою / Затмить соседку не могла, / Хоть ослепительна была (гл. 8, XVI) имеют ПРЕДВ в гл. 5, XXVII: Меж ветхих песен альманаха / Был напечатан сей куплет; / Трике, догадливый поэт, / На свет явил его из праха, / И смело вместо belle Nina / Поставил belle Tatiana. В обоих случаях Татьяна «вытесняет» Нину, занимающую некое кодифицированное, «освященное» положение в некоторой устоявшейся системе. В гл. 5 это происходит в ментальном плане, а в гл. 8 – в реальном (3). В обоих случаях выражается тема предпочтения, отдаваемого «естественной», нетрадиционной Татьяне перед канонизированными типами героинь и имен (ср. Впервые именем таким / Страницы нежные романа / Мы своевольно освятим – гл. 2, XXIV).

Любовь к таким глубоко запрятанным соответствиям между отдельными, далеко отстоящими друг от друга точками текста – одно из проявлений филигранности пушкинского стиля, требующей многократного чтения и тщательного разглядывания. Не исключено, что некоторые из украшений подобного рода вообще предназначаются художником для того, чтобы любоваться ими исключительно наедине с собой.

3.1.5.Впрочем, у Пушкина есть и более ощутимые ПРЕДВ.

В «Медном всаднике» строчки: Куда ты скачешь, гордый конь, / И где опустишь ты копыта? являются ПРЕДВ кульминационной сцены погони всадника за Евгением.

Отображение является «меньшим», чем X : скаканье происходит на месте (1); неполным (2), так как отсутствует вся линия преследования и подавления личности, а предсказывается лишь элемент ‘движение конной статуи’.

Помимо неполноты отображения, редукция осуществлена за счет (3) ментальности движения: оно фигурирует в тексте обращения поэта к статуе, тогда как последующее ‘скаканье’, хотя, возможно, и есть плод больного воображения героя, тем не менее реально (в той мере, в какой реальностью является сознание Евгения), а также за счет понижения в ранге (6) путем включения Пре Х -а в линию авторских риторических отступлений (обращений к Петербургу и его памятникам), а не в сюжетную линию Евгения; во всяком случае, перенос в другую линию делает Пре Х фигуральным, а не реальным (8) и затрудняет осознание его связи с Х -ом.

Сама по себе эта деталь, бесспорно, заметна (5), лежит в осознаваемой сфере; прогрессивное осознание ее как Пре Х -а исключается, регрессивное же – во всяком случае некоторыми, особенно чуткими читателями (ср. Якобсон 1987 : 169) – возможно (9).