Коллектив авторов - Проклятые критики. Новый взгляд на современную отечественную словесность. В помощь преподавателю литературы

Эгопрезентация вместо критического анализа, попейте валерьянки, что ли, Анна Владимировна…

Ну, скажете вы, это все женские разборки, кошачья драка. А вот как обстоит дело у Жучковой, гм, с неженской литературой? А так же, отвечу я вам. Тонкая душа критика не выносит грубости и бездуховности.

«Земля» Михаила Елизарова получает громкое, прямо-таки оглушительное «фи»: «Философские экзерсисы, похожие на скачанные из интернета студенческие рефераты, цитирование глупых постов о ритуалах, жрицах и отрывании голов петухам, матерщинные прибаутки – слова, слова, paroles, paroles без конца и без краю. Ощущение, что писателя схватило какое-то огромное животное и тащит, а он не в силах сопротивляться. Пишет и пишет – и не может остановиться… Книга хороша тем, что у нее есть обложка. Так что остановиться придется».

Замечу, что такие же ретардации во множестве встречаются в книгах авторов «с другого края шкалы» и ничуть не фраппируют г-жу Жучкову. Ведь это друзья! Пусть пишут как хотят, а критик всегда защитит своих.

Еще один типичный для ее критической манеры момент: «А коли вам не нравится то, над чем я рыдаю, смеюсь и прочее, то вы человек узколобый, скучный, одинокий и недалекий». Так, описывая Романа Сенчина – буквально всего Сенчина, ab ovo, Жучкова выдает читателю инструкцию по восприятию его прозы – ну и пару сверхвыводов насчет тех, кому она не по нраву: «Проза Сенчина может казаться унылой тому, кому скучна игра на варгане и бескрайние тундровые плоскогорья Тувы, где Сенчин родился. Но тут как в анекдоте: “Если вам скучно и одиноко, значит, вы скучный и одинокий”». Зачем же опускаться до столь наивной демагогии?

Инструкции, мануалы буквально манят критикессу: «Понять нового Сенчина можно лишь отлепившись от хвоста литпроцесса – и вернувшись к человеку в самом себе». А ее сравнения с головой выдают любителя эмоциональных реакций, впавшего в транс: «И только тут я увидела роман автора с языком, восхищенное и благодарное владение им, бережное и чуткое любование». Только тут? А остальные расхваленные за распрекрасный язык авторы – они что, сбоку припека?

Зато те, кто критику Жучковой несимпатичен, получают quantum satis ее презрения. Захар Прилепин, например: «…быть плохишом лирический герой себе позволяет, ему не жим-жим». Предположим, это все о герое. Но рецензия-то явно посвящена не столько тексту, сколько автору: «Книга насквозь пропитана фамусовщиной. Это и страсть к молве… И желание вылезти из грязи в князи, занять барское место… Тем, кого Захар считает выше себя, он готов прислуживать». Так сам ли Прилепин здесь подхалимничает или его «лирический герой»? Если учесть, что роман автобиографический, то мысль приходит о сведении счетов, а вовсе не о критическом отзыве…

Путаница в каждом отзыве Жучковой. Одно прослеживается четко – пристрастное отношение критика к авторам, но никак не внимание к тексту. И чем же, спрашивается, занимается данный представитель «свободной и независимой критики», как не обслуживанием определенного круга литераторов?

Ну а самоновейший метод… Что метод, когда перед нами железобетонная схема, построенная на константах и неоднократно использованная:

а) рассказ о своей, критика-эмпата (но никак не эксперта), эмоциональной реакции на прочтение;

б) изложение сюжетных перипетий (после иных спойлеров читать книгу фактически незачем);

в) несколько расплывчатых, неинформативных слов фраз о языке произведения (да здравствует метафоризм!).

Низкий, просторечный стиль статей самой г-жи Жучковой (изобилующий нелепыми «жим-жим», «подбешивает», «предъявами», «квазиблохами», «отлепиться от хвоста», «имидж брутальный, взгляд самцовый»), орнаментированный для солидности парой цитат из вузовского учебника по теории литературы, вызывает у ее коллег одни насмешки. Статьи Жучковой цитируются литературными критиками-профессионалами (Е. Иваницкая, А. Кузьменков, С. Морозов) в качестве курьеза, в рубрике «пятиминутка смеха».

А неуважительного мнения о себе любительница свободы не терпит. И тут же в отместку, по рапповской привычке, придумывает ярлыки: «кузьменковщина», «чекуновщина» и т. д.

…Этой осенью Анна Жучкова заскучала. Напомним бывшей учительнице коррекционных классов в г. Лыткарино школьную премудрость: чтение – вот лучшее учение! Пусть возьмет с полки любимых Сенчина, Пустовую, Аствацатурова – да и перечитает их дивную прозу, насладится слогом, развеет хандру. А если уснет над книгой, пусть увидит новый сладкий сон о себе любимой, о своей значимости, литературном и жизненном успехе, о попранных врагах. Вот только читателей пусть оставит в покое.