Array Антология - Гендер и язык

Даже поняв эти модели поведения, я не перестаю удивляться, как часто мужчины прибегают к агрессии с целью установить контакт. Например, приглашенный лектор на одном из моих занятий хотел обратить особое внимание на то, что «странное» поведение может иметь много различных объяснений. Чтобы придать мысли наглядность, он сказал: «Вот в первом ряду сидит девушка. Предположим, что она внезапно встала и стала душить свою соседку». Подбирая пример неожиданного поведения, он сразу подумал об агрессии.

Другой лектор собирался начать семинар для тридцати человек в классе, вместившем бы и пятьдесят. Слушатели заняли дальние места, оставив вокруг него ряды пустых стульев. Когда на его просьбу пересесть поближе, никто не откликнулся, лектор шутливо пригрозил: «Если вы не пересядете вперед, то после занятий я вас выслежу и убью».

Один гипнотизер пытался помочь женщине вспомнить японский язык, который она когда-то хорошо знала, но забыла, в совершенстве овладев китайским. Введя ее в легкий транс, он стал внушать: «Представьте, что кто-то говорит с вами на японском языке, пытаясь вас запугать. Крикните на них по-японски: “Убирайтесь отсюда!”». Пытаясь создать эмоциональную вовлеченность, он придумал типично мужскую ситуацию. Но я задумалась и засомневалась, подействует ли она на женщину. Позже, объясняя свой подход, он сказал: «Посмотрим, сможем ли мы заставить японский язык перебороть китайский».

Мальчики и мужчины часто используют противодействие для установления контактов, а девочки и женщины могут имитировать сотрудничество и сопричастность для соперничества и взаимной критики. Гудвин обнаружила, например, что девочки особенно любят подсчитывать в рифму, сколько прыжков они сделали. Сплетни также могут иметь характер соревнования, если бороться за то, чтобы первым узнать новости.

Специалист по психологии развития Линда Хьюгс демонстрирует тонкую грань между сотрудничеством и соревнованием среди девочек четвертого и пятого классов, играющих в «четыре квадрата». В этой игре участвуют четыре человека: каждая девочка стоит в нарисованном на земле квадрате и перебрасывается мячом с другими, ударяя им о землю. Если девочка упускает мяч, ударяет им два раза или за пределами квадрата, она выбывает из игры, а на ее место становится следующий по очереди ребенок. Хотя в принципе каждая играет сама за себя, на деле эти девочки вели себя так, как будто состоят в командах: пытались своих подруг ввести в игру, а других из нее вывести.

Хьюгс сообщает, что девочки играли в рамках сложной системы, которая требовала, чтобы они были, выражаясь их собственными словами, «хорошими» и не «нечестными». Выводить кого-то из игры – нечестно, но это не было по-настоящему нечестным, если делалось ради того чтобы быть хорошей по отношению к подруге и ввести ее в игру. Девочки должны были соревноваться: всегда быть хорошей и никогда не выводить кого-либо из игры будет нечестным по отношению к детям, ждущим своей очереди играть. Но им приходилось соревноваться в рамках сотрудничества. Так, например, девочка, которая собиралась сильно ударить по мячу и «выбить» кого-то, могла крикнуть своей подруге: «Салли, и ты сейчас будешь играть!». Это сообщалось, чтобы все слышали, что она не ведет себя нечестно по отношению к девочке, которую собирается вывести из игры, – она просто хорошо относится к своей подруге. Девочки назвали это необходимое поведение – быть «по-хорошему нечестной». Они сказали Хьюгс, что не любят играть с мальчиками, потому что те просто стараются всех выбить.

Антрополог Пенелопа Браун приводит яркие примеры того, как женщины племени тенеяпы используют псевдосогласие для отказа. Индейские же женщины майя в Мексике не выражают гнев и не ссорятся открыто. Они показывают, что сердятся, отказываясь говорить, улыбаться или прикасаться к кому-либо. Как же они демонстрируют конфликт, когда этого требует ситуация, – например в суде? Браун сняла на видеокамеру судебное разбирательство, происходившее после скандального инцидента, когда молодая новобрачная бросила мужа и вышла замуж за другого. Семья покинутого супруга предъявила семье сбежавшей женщины иск о возвращении подарков, в соответствии с традицией подаренных невесте.

Эти две семьи представляли в суде матери невесты и жениха. Излагая события, они яростно спорили, но по форме они соглашались друг с другом, используя ироническую и язвительную интонацию. Например, когда мать жениха заявила, что подарила невесте пояс стоимостью в двести песо, мать невесты иронически спросила: «А разве не сто или около того?», что подразумевало: «Он стоил только сто песо». Она также раскритиковала юбку, которую получила ее дочь, сказав: «Неужели она еще и чистошерстяная? Да неужели!», иронией давая понять, что юбка не была шерстяной. Мать жениха парировала: «Может, скажете, она тогда и не была такой дорогой?», имея в виду: «Она стоила дорого!». Другая язвительно ответила: «Действительно дорогой, сама по себе тогда, наверное, да?» – желая сказать: «Она была дешевой!».