Ася Пекуровская - «Непредсказуемый» Бродский (из цикла «Laterna Magica»)

Но от цитации самого главного обвинения Бродскому Валентина Полухина все же воздержалась. Рейн назвал Бродского «посредственностью мирового масштаба».

Auden, W. H . “Table Talk ” . Recorded by Alan Ansen / Translation from English and comment by Gleb Shulpyakova // Topos (literary and philosophical journal). 2003 (4 December). (Пер. с англ. и коммент. Глеба Шульпякова.)

Чайковская, И. Op. cit. С. 12.

Coetzee, J. M. Speaking of the Language // The New York Review of Books. 1996 (1 February). P. 4. Перевод мой.

Кюст, Й. Еще раз об английском Бродском. Иосиф Бродский и мир // Метафизика, античность, современность. СПб.: Издательство журнала «Звезда», 2000. С. 298–299.

Ibid. С. 299.

Ibid . С. 300.

Ibid . С. 301–302.

Метафизика, античность, современность. СПб.: Издательство журнала «Звезда», 2000. С. 22.

Brodsky, J. Wooing the Inanimate // On Greaf and Reason. Op. cit, P. 321–322. Перевод мой.

Brodsky, J. On Grief and Reason. Op. cit. Р. 28. Перевод мой.

В некоторых источниках эссе датировано 1993 годом.

Brodsky, J. On Grief and Reason. Op. cit. P. 151. Перевод мой.

Ibid . С. 165.

Верхейл, К. «Спуститься ниже мира живых» // Иосиф Бродский: творчество, личность, судьба. Итоги трех конференций. СПб.: Издательство журнала «Звезда», 1998. С. 31–32. Одновременно с неразработанностью весьма существенного мотива эссе Бродского, пишет автор, страдает многословием, стремлением блеснуть знанием языка. Ibid . С. 32.

Brodsky, J. On Grief and Reason. Op. cit. P. 169–170. Перевод мой.

Ibid . P. 153–154,

«Все, что я пытаюсь сказать, это то, что в высшем организме двойственностью является в худшем случае выбор; но в более низком – это средство выживания. В данном смысле шпионы становятся шпионами по выбору не больше, чем ящерица выбирает свою пигментацию: они просто не могут придумать ничего лучше. Двойственность, в конце концов, есть одна из форм мимикрии, максимум, достигнутый данным конкретным животным. Можно было бы спорить с этим утверждением, если бы шпионы шпионили за деньги, но лучшие из них делают это по убеждению. В их устремлении ими движет возбуждение, или, скорее, инстинкт, не востребоваемый скукой. Ибо скука мешает инстинкту. Она является признаком высокоразвитых видов – признаком цивилизации, если хотите». Бродский, И . On Grief and Reason Op. cit. P. 158. Перевод мой.

Ibid .

Ibid . P. 159.

Ibid . P. 160.

Ibid . Р. 156.

Brodsky, J . On Grief and Reason. Op. cit. Р. 164. Перевод мой.

Заголовок книги, написанной по-русски, не был еще опубликован, следуя продуманной, как я это вижу, стилистике самого Бродского.

Brodsky, J. On Grief and Reason. Op. cit. P. 171–172. Перевод мой.

Читателю, возможно, будет любопытно узнать, что московское издательство «Терра», опубликовавшее в 1991 году указанную книгу Кирилла Хенкина, предприняло публикацию «Провинциального развлечения» Анри де Ренье под общей редакцией Михаила Кузмина, А. Смирнова и Федора Соллогуба в 1993 году.

Бродский, И. On Grief and Reason. Op. cit. С. 477–478. Перевод мой.

Дело Одена вызвало повторную огласку уже после смерти Иосифа, когда в 2007 году были опубликованы документы MI5 с показаниями об инциденте.

В сноске 146 имеется перевод.

Фрумкин, К. Пространство-время-смерть. Метафизика Иосифа Бродского. URL: http://www.countries.ru/library/twenty/brodsky/frumkin.htm

Brodsky, J. On Grief and Reason. Op. cit. Р. 268. Перевод мой.

Ibid. P. 270, 271.

Ibid.

Brodsky, J. On Grief and Reason. Op. cit. P. 278. Перевод мой.

Ibid. P. 278.

Brodsky, J. On Grief and Reason. Op. cit. Р. 289–290. Перевод мой.

Brodsky, J. On Grief and Reason. Op. cit. P. 290–291. Перевод мой.

«Сверхчеловек осуждает современную цивилизацию во имя древних цивилизаций, которые якобы дали людям дармовое счастье и были якобы основаны на принципах, которые ближе к человеческой природе <���…>. Хотя “тема возврата в средневековье” (общая для многих немецких мыслителей. – A. П.) часто использует совершенно иной язык, нежели язык “сверхчеловека”, и развивают именно те качества, которые и Стендаль, и Ницше атаковали, их оригинальные позиции аналогичны. Будь то видение средневековой гармонии Бердяева, или видение Стендалем криминального, декадентского Рима времен папы Александра VI, или видение Ницше Греции периода Дионисия, всюду наблюдается склонность к чисто легендарному пониманию истории, к созданию легенды о потерянном духовном отечестве, к приписыванию себе благородной родословной, которая должна, хотя бы частично, компенсировать тот факт, что ты должен жить в обществе глупых, достойных презрения масс». Милош, Ч . Легенды чудовища-города. Op. cit. С. 42–43).