Евгений Жаринов - От Шекспира до Агаты Кристи. Как читать и понимать классику

Следует также сказать, что помимо угаданных глобальных, но скрытых общих тенденций книги Стюарт завоевали читательскую симпатию еще и благодаря своим бесспорным художественным достоинствам. Жизненные, в прямом смысле реалистические характеры надолго остаются в читательской памяти, придавая всему повествованию некий колорит непосредственного свидетельства. Правда характеров, их психологическая достоверность оказываются настолько убедительными, а детальная погруженность в мир Британии 5 века производит впечатление такого стереоскопического видения, что всю трилогию вполне можно было бы отнести к жанру реалистического исторического романа. Но сделать это не позволяет хотя бы тот факт, что ни о какой реальной истории в книгах Стюарт и говорить не приходится.

Начнем хотя бы с образа самого Мерлина. В этом случае М. Стюарт полностью отходит от книги Гальфрида, придумывая, по сути дела, совершенно новый исторический персонаж. Из истории известно, что в 6 веке в Британии существовал некий бард по имени Мирддин, которому традиция приписывает несколько стихотворений. Известно также, что у этого Мирддина было и второе имя – Амброзий. «Ambrosius» по латыни означает «божественный», «бессмертный» – от греческого «пища богов», делавшая их бессмертными и вечно юными. По Гальфриду, отцом Мерлина был инкуб, т. е., по общераспространенным верованиям того времени, мужской демон, домогавшийся любви смертной женщины. По толкованиям некоторых христианских теологов, инкубы – падшие ангелы.

Иногда они принимали человеческий облик и продолжали потомство. Инкубы особенно преследовали монахинь, а суккубы – женские демоны – монахов. Об этом рассказывает, в частности, Гонорий Августодинский. Так, у Гальфрида мы читаем следующее признание матери Мерлина: «Мне ведомо только то, что однажды, когда я находилась вместе со своими приближенными в спальном покое, предо мной предстал некто в облике прелестного юноши и, сжимая в цепких объятиях, осыпал меня поцелуями; пробыв со мною совсем недолго, он внезапно изник, точно его вовсе и не было. Позднее он многократно обращался ко мне с речами, когда я бывала одна, но я его ни разу не видела. И он долгое время посещал меня таким образом, как я рассказала, и часто сочетался со мною, словно человек во плоти и крови, и покинул меня с бременем во чреве». С одной стороны, М. Стюарт сознательно убирает фантастический сюжет, связанный с происхождением Мерлина от инкуба, а с другой, наверное, решив развить идею второго имени этого персонажа, Амброзий, автор пытается найти реалистическое объяснение появлению на свет своего героя. Мерлина в книге английской писательницы действительно зовут как реально жившего мага,

Мирддин, второе же его имя – Эмрис, в переводе с кельтского созвучно с латинским Амброзием. Мать Мерлина – смертная женщина царского рода, которая лишь впоследствии становится монахиней. Она вступила в незаконную связь с римским полководцем Амброзием. Распространённое же имя Мерлин – это прозвище, в переводе с английского – «кречет», которую дает своему сыну мать. Вот и вся довольно реалистическая расшифровка. Но мы не случайно в данном случае обратились к имени героя. По данным теологов и мифологов, имя и есть основа всякого мифа, а реалистическое обоснование такового словно эту мифологизацию призвано свести на нет. Отсюда и общий эффект фантастического реализма, который и создается М. Стюарт в ее трилогии об Артуре. Волшебник Мерлин становится чуть ли не историческим персонажем, неким вполне реальным существом, но с обостренной интуицией, с даром предвидения, или sight, которым и отличается этот волшебник от прочих героев эпопеи. А дальше идет реалистически обоснованное, созданное по всем законам исторического анализа действительности, художественное повествование. Это повествование настолько убедительно, настолько ярко и впечатляюще, что у читателя создается ощущение некого абсолютного правдоподобия: ведь даже столь таинственный образ, как образ волшебника Мерлина, дан в этих книгах как нечто понятное и вполне реальное.

На самом же деле, если это и история, то она какая-то альтернативная, идеальная, наконец, но никак не научно обоснованная. Можно сказать, что М. Стюарт осуществляет довольно оригинальный эксперимент: она стремится создать историческую версию на основе выдуманных персонажей и мифологических представлений. Дело в том, что в этой исторической версии, по сути дела, нет ни одного исторического персонажа, и все деяния этих персонажей, следовательно, также имеют идеальное происхождение.