Борис Аверин - Дар Мнемозины. Романы Набокова в контексте русской автобиографической традиции

РГАЛИ. Ф. 44. Оп. 3. Ед. хр. 3. Л. 27–28. Другой вариант – печатной редакции, опубликованной в парижской газете «Россия» (1927. № 18. 24 декабря), – см.: Бунин И. А. Собр. соч. Т. 6. С. 305.

РГАЛИ. Ф. 44. Оп. 3. Ед. хр. 4. Л. 255.

РГАЛИ. Ф. 44. Оп. 3. Ед. хр. 3. Л. 121.

РГАЛИ. Ф. 44. Оп. 3. Ед. хр. 4. Л. 353.

Там же.

Бунин Ив. Жизнь Арсеньева. Париж, 1930. С. 80.

Сопоставлению автобиографической прозы Горького и Бунина посвящена специальная статья: Фролова Т. Д. Концепция личности героя в автобиографических произведениях М. Горького и И. Бунина // Русская литература и освободительное движение. Казань, 1977. С. 74 —96.

Одним из вариантов подзаголовка было «Истоки дней» – см.: Котляр Л. Примечания // Бунин И. А. Собр. соч. Т. 6. С. 326.

Ср.: «Бунин дает не просто жизнеописание, а эпохи развития сознания, связанные с четырьмя фазами – детство, отрочество, юность, молодость. Каждому из этих периодов в „Жизни Арсенева“ посвящена одна глава, называемая книгой» ( Никольская Л. Д. Лирический строй романа И. А. Бунина «Жизнь Арсеньева» // Проблемы истории критики и поэтики реализма. Куйбышев, 1981. С. 100–101). Ср. также сопоставление автобиографической трилогии Толстого с «Жизнью Арсеньева» в кн.: Линков В. Я. Мир и человек в творчестве Л. Толстого и И. Бунина. М., 1989. С. 162–164.

О некоторых других чертах сходства в мировоззрении Бунина и Флоренского см.: Сливицкая О. В. Космос и душа человека (О психологизме позднего Бунина). С. 18.

Мандельштам Ю. Новая книга Бунина // Возрождение. 1939. 7 июля. Последнюю процитированную фразу Бунин снял в окончательной редакции романа. Вырезка статьи в архиве Бунина: РГАЛИ. Ф. 44. Оп. 2. Ед. хр. 158.

Старая романтическая тема одиночества художника в ХХ веке получает новое звучание, не оставаясь при этом чьим-то индивидуальным достоянием. Так, например, в книге Бердяева «Самопознание», к которой мы уже обращались, есть глава «Одиночество», содержащая множество параллелей к переживаниям Арсеньева: «Я чувствовал себя существом, не произошедшим из мира сего и не приспособленным к миру сему. <���…> Мой случай я считаю самым тяжелым, это есть сугубое одиночество. <���…> Я всегда был ничьим человеком, был лишь своим собственным человеком, человеком своей идеи, своего призвания, своего искания истины. <���…> я во всем участвовал как бы издалека, как посторонний, ни с чем не сливался…» ( Бердяев Н. А. Самопознание. С. 53–55). О чертах сходства в мировоззрении Бунина и Бердяева см. также: Сливицкая О. В. Космос и душа человека (О психологизме позднего Бунина). С. 19, 30–31.

Блок А. Собр. соч. Т. 3. С. 31.

Ахматова А. Соч.: В 2 т. М., 1986. Т. 1. С. 159.

Степун Ф. Встречи. С. 98. Ср.: «На одном уровне бытия все бессмертно, – на другом уровне все смертно, а душа человеческая, будучи микрокосмом, принадлежит всем уровням бытия и потому находится под высоким напряжением противоборства этих истин» ( Сливицкая О. В. Космос и душа человека (О психологизме позднего Бунина). С. 22). Ср. также: «Смерть оказывается в бунинских произведениях <���…> не только разрешительницей всех противоречий, но и <���…> источником очищающей силы» ( Михайлов О. Н. Путь Бунина-художника // Литературное наследство. М., 1973. Т. 84. Кн. 1. С. 36).

РГАЛИ. Ф. 44. Оп. 3. Ед. хр. 1. Л. 47.

РГАЛИ. Ф. 44. Оп. 3. Ед. хр. 2. Л. 105.

Там же. Л. 168.

Там же. Л. 74.

Письмо В. Н. Муромцевой-Буниной Л. Никулину от 6 марта 1961 г.; цит по: Никулин Л. Роман или автобиография? («Жизнь Арсеньева» И. А. Бунина) // Москва. 1961. № 7. С. 146–147.

Эта проблема применительно к «Жизни Арсеньева» рассматривалась неоднократно. Так, И. Д. Альберт пишет о «двойной субъективности» повествования: лирическая исповедь Арсеньева включает в себя субъективное переживание творческих процессов автором (см.: Альберт И. Д. Некоторые вопросы психологии творчества в романе И. А. Бунина «Жизнь Арсеньева» // Вопросы литературы. Вып. 1 (45). Львов, 1985. С. 59). О. В. Сливицкая выделяет «три уровня повествования: молодого Арсеньева, живущего непосредственно, взрослого Арсеньева, вспоминающего свою жизнь, и самого автора» ( Сливицкая О. В. Космос и душа человека (О психологизме позднего Бунина). С. 26). Аналогичная конструкция рассмотрена в статье: Zweers A. F. Proustian Passages in Ivan Bunin’s «The Life of Arsen’ev» in the Context of Genre of Literary Memoirs // Canadian Slavonic Papers. 1988. March. Vol. 30. № 1. P. 18–24. Противоположного взгляда придерживается С. Антонов, который утверждает, что есть «основание считать Алешу Арсеньева Буниным» ( Антонов С. От первого лица. С. 43). Гораздо более точным представляется высказывание К. И. Зайцева: «Это не художественная автобиография, в которой переплетается вымысел и правда, а именно опыт метафизического перевоплощения в самого себя, опыт воплощения в творческом слове этого метафизического перевоплощения» ( Зайцев К. И. И. А. Бунин. Жизнь и творчество. С. 223).