Новых песен не насвистывай, —
Песней долго ль обмануть,
Но когти, когти неистовей
Мне чахоточную грудь,
(23, с. 187–188)
С. 432 И висит на стенке плеть, / Чтобы песен мне не петь… – Поскольку О. выше пишет, что она пришла к Гумилеву весенним днем 1921 г., то он никак не мог в разговоре цитировать это стихотворение Ахматовой, датированное 22 июня 1921 г.:
Путник милый, ты далече,
Но с тобою говорю,
В небесах зажглися свечи
Провожающих зарю.
Путник мой, скорей направо
Обрати свой светлый взор,
Здесь живет дракон лукавый,
Мой властитель с давних пор.
А в пещере у дракона
Нет пощады, нет закона,
И висит на стенке плеть,
Чтобы песен мне не петь.
И дракон крылатый мучит,
Он меня смиренью учит,
Чтоб забыла дерзкий смех,
Чтобы стала лучше всех.
Путник милый, в город дальний
Унеси мои слова,
Чтобы сделался печальней
Тот, кем я еще жива.
(23, с. 196–197)
С. 432 Мне муж палач, и дом его тюрьма… – А стихотворение, откуда взята эта строка, датируется августом 1921 г.:
Тебе покорной? Ты сошел с ума!
Покорна я одной Господней воле.
Я не хочу ни трепета, ни боли,
Мне муж палач, а дом его – тюрьма.
Но видишь ли! Ведь я пришла сама;
Декабрь рождался, ветры выли в поле,
И было так светло в твоей неволе,
А за окошком сторожила тьма.
Так птица о прозрачное стекло
Всем телом бьется в зимнее ненастье,
И кровь пятнает белое крыло.
Теперь во мне спокойствие и счастье.
Прощай, мой тихий, ты мне вечно мил
За то, что в дом свой странницу пустил.
(23, с. 206)
С. 432 Любовникам всем своим / Я счастье приносила… – Из стихотворения Ахматовой 1914 г.:
Земная слава как дым,
Не этого я просила.
Любовникам всем моим
Я счастие приносила.
Один и сейчас живой,
В свою подругу влюбленный,
И бронзовым стал другой
На площади оснеженной.
(23, с. 122)
С. 433 Когда вся Россия свято верит, что студент-католик повесился из-за несчастной любви к Ахматовой! – Намек на ахматовское стихотворение 1913 г.:
Высокие своды костела
Синей, чем небесная твердь…
Прости меня, мальчик веселый,
Что я принесла тебе смерть. —
За розы с площадки круглой,
За глупые письма твои,
За то, что, дерзкий и смуглый,
Мутно бледнел от любви.
Я думала: ты нарочно —
Как взрослые хочешь быть.
Я думала: томно-порочных
Нельзя, как невест, любить.
Но все оказалось напрасно.
Когда пришли холода,
Следил ты уже бесстрастно
За мной везде и всегда.
Как будто копил приметы
Моей нелюбви. Прости!
Зачем ты принял обеты
Страдальческого пути?
И смерть к тебе руки простерла…
Скажи, что было потом?
Я не знала, как хрупко горло
Под синим воротником.
Прости меня, мальчик веселый,
Совенок замученный мой!
Сегодня мне из костела
Так трудно уйти домой.
(23, с. 106)
С. 433 И второй легенде, о том, что Ахматова была без памяти влюблена в своего знаменитого современника с коротким и звонким именем – Блок… – Обыгрываются строки из стихотворений Ахматовой 1913 г.:
Покорно мне воображенье
В изображеньи серых глаз.
В моем тверском уединеньи
Я горько вспоминаю вас.
Прекрасных рук счастливый пленник
На левом берегу Невы,
Вы, приказавший мне: довольно,
Поди, убей свою любовь!
И вот я таю, я безвольна,
Но все сильней скучает кровь.
И если я умру, то кто же
Мои стихи напишет вам,
Мой знаменитый современник ,
Случилось, как хотели вы,
Кто стать звенящими поможет
Еще не сказанным словам?
(23, с. 97)
и 1912 г.:
Безвольно пощады просят
Глаза. Что мне делать с ними,
Когда при мне произносят
Короткое, звонкое имя ?
Иду по тропинке в поле
Вдоль серых сложенных бревен.
Здесь легкий ветер на воле
По-весеннему свеж, неровен.
И томное сердце слышит
Тайную весть о дальнем.
Я знаю: он жив, он дышит,
Он смеет быть не печальным.
(23, с. 77)
Сравните комментируемый фрагмент со следующим отрывком из записной книжки самой Ахматовой 1959 г. (который О. читать не могла):
“…«легенда», с которой я прошу моих читателей распроститься навсегда, относится к моему так называемому «роману» с Блоком. Уже одно опубликование архива А.А. Блока должно было прекратить эти слухи. Однако этого не случилось, и в предисловии к только что мной полученной книге моих переводов [на фр<���анцузский> язык] г-жа Лаффит пишет обо мне: «qui connut et, dit-on aima Blok» («которая знала и, как говорят, любила Блока». – О.Л. ). Блока я считаю [одним из] [67] Вычеркнуто Ахматовой.
не только величайшим европейским поэтом первой четверти двадцатого века, но и человеком-эпохой, т. е. самым характерным представителем своего времени, каким-то чудесным образом впитавшим <���его>, горько оплакивала его преждевременную смерть, но знала его крайне мало, в то время, когда мы (вероятно, раз 10) встречались, мне было совсем не до него, и я сначала, когда до меня стала доходить эта, по-видимому, провинциального происхождения сплетня, только смеялась. Однако теперь, когда она грозит перекосить мои стихи и даже биографию, я считаю нужным остановиться на этом вопросе” (143, с. 80).
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу