и:
…А наутро притащится слава
Погремушкой над ухом греметь…
Ахматова действительно имела право так презрительно писать о славе. Это не было позой, как у большинства поэтов” (280, с. 6–7).
Если сердце ищет гибели, / Тайно просится на дно… – С ошибкой цитируется финал стихотворения Блока “Обреченный” (1907):
Тайно сердце просит гибели.
Сердце легкое, скользи…
Вот меня из жизни вывели
Снежным серебром стези…
Завела, сковала взорами
И рукою обняла,
И холодными призорами
Белой смерти предала…
Как над тою дальней прорубью
Тихий пар струит вода,
Так своею тихой поступью
Ты свела меня сюда.
И в какой иной обители
Мне влачиться суждено,
Если сердце хочет гибели,
Тайно просится на дно?
(55, т. 2, с. 249)
Было горе… Текст стихотворения “Колыбельная”, из которого взяты эти строки, см. на с. 526.
С. 428– Но ведь, – говорю я… – …холодно и надменно произносит он. – В газетном варианте публикации фрагментов из НБН Гумилев вел себя куда менее благородно и подробно обсуждал с ней второго мужа Ахматовой.
С. 428 В тот весенний день 1921 года… – …и это огорчает Гумилева. – Речь идет о портрете Гумилева работы художницы Надежды Константиновны Шведе-Радловой (1894–1944) (см. вкладку к нашему путеводителю). Об этом портрете вспоминала и О. Гильдебрандт-Арбенина: “…в большой летней комнате стоял мольберт с портретом Гумилева работы Шведе – удачный – с темным, почти коричневым лицом, среди скал (я думаю Абиссиния), с красным томиком в его красивой руке” (96, с. 451).
О дальнейшей судьбе этого, к сожалению, не сохранившегося портрета см. в мемуарах О. Грудцовой (Наппельбаум): “Шведе написала портрет Гумилева, на фоне сине-синего неба и пальм, он напоминает героев Киплинга. Портрет долго хранился у Иды (не помню, подаренный ей или папа его купил), но в период репрессий сестра сожгла его. Увы, это не помогло, в начале пятидесятых годов ее арестовали. Среди предъявленных ей обвинений фигурировал и фотоснимок с этого портрета, сделанный ею” (116, с. 25). См. также воспоминания самой Иды Наппельбаум: 250, с. 191–195.
С. 429 …не мог удовлетвориться моей ролью принца-консорта… – то есть супруга правящей королевы, который сам не является королем.
С. 430 Муж хлестал меня узорчатым, / Вдвое сложенным ремнем… – Без ошибок цитируются начальные строки стихотворения Ахматовой 1911 г.:
Муж хлестал меня узорчатым,
Вдвое сложенным ремнем.
Для тебя в окошке створчатом
Я всю ночь сижу с огнем.
Рассветает. И над кузницей
Подымается дымок.
Ах, со мной, печальной узницей,
Ты опять побыть не мог.
Для тебя я долю хмурую,
Долю-муку приняла.
Или любишь белокурую,
Или рыжая мила?
Как мне скрыть вас, стоны звонкие!
В сердце темный, душный хмель,
А лучи ложатся тонкие
На несмятую постель.
(23, с. 62–63)
С. 431 Боль я знаю нестерпимую… – Страшно к тихому войти… – Без ошибок цитируется стихотворение Ахматовой 1911 г.:
Я и плакала и каялась,
Хоть бы с неба грянул гром!
Сердце темное измаялось
В нежилом дому твоем.
Боль я знаю нестерпимую,
Стыд обратного пути…
Страшно, страшно к нелюбимому,
Страшно к тихому войти.
А склонюсь к нему нарядная,
Ожерельями звеня,
Только спросит: “Ненаглядная!
Где молилась за меня?”
(23, с. 72–73)
С. 431 Но я ничего не мог поделать с ее украинским упрямством. – Сравните в цитируемом выше стихотворении Гумилева (“Из города Киева…”). Из села Матусово Черкасского уезда Киевской губернии происходил прадед Ахматовой по отцовской линии Андрей Яковлевич Горенко. Приведем здесь запись из дневника Л.К. Чуковской 15 октября 1939 г.:
“Опять почему-то вернулись к Киеву, и я спросила, любит ли она Шевченко.
– Нет. У меня в Киеве была очень тяжелая жизнь, и я страну ту не полюбила и язык… «Мамо», «ходимо», – она поморщилась, – не люблю” (405, т. 1, с. 54).
С. 432 От любви твоей загадочной… – Мне чахоточную грудь… – Без ошибок цитируется стихотворение Ахматовой 1919 г., обращенное к В. Шилейко:
От любви твоей загадочной,
Как от боли, в крик кричу.
Стала желтой и припадочной,
Еле ноги волочу.
Чтобы кровь из горла хлынула
Поскорее на постель,
Чтобы смерть из сердца вынула
Навсегда проклятый хмель.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу