Олег Лекманов - «Жизнь прошла. А молодость длится…» Путеводитель по книге Ирины Одоевцевой «На берегах Невы»

(55, т. 3, с. 158)

С. 240 Я пригвожден к трактирной стойке, / Я пьян давно… – Приводится зачин стихотворения Блока 1908 г.:

(55, т. 3, с. 168)

С. 240 Берег очарованный / И очарованную даль… – Цитируется стихотворение “Незнакомка” (55, т. 3, с. 186).

С. 241 Не хуже, чем у Теодора де Банвиля. – О Банвиле подробнее см. на с. 545. В комментируемом фрагменте, по-видимому, подразумеваются сборники его сатирических стихотворений “Акробатические оды” (“Odes funambulesques”, 1857), “Новые акробатические оды” (“Nouvelles odes funambulesques”, 1869) и др.

С. 241 Во время изводяще скучных, бесконечных заседаний “Всемирной литературы”… —…и Блок сейчас же начинает усердно строчить. – В мемуарных заметках К. Чуковского, сопровождающих публикацию “Чукоккалы”, подробно рассказывается о юмористических экспромтах Блока. Приведем одну из таких заметок: “Самое позднее стихотворение Блока, написанное им в Чукоккале, возникло у меня на глазах. Оно было создано в 1921 году на заседании «Всемирной», во время нудного доклада одного краснобая, который явно угнетал Александра Александровича своим претенциозным пустословием. Чтобы дать Блоку возможность отвлечься от слушания этих банальностей, я пододвинул к нему свой альманах и сказал: «Напишите стихи». Он тихо спросил: «О чем?» Я сказал: «Хотя бы о вчерашнем»” (412, с. 259).

С. 241 Скользили мы путем трамвайным… – С буржуйки вместе с кожей снял. – С неточностями цитируется шуточное стихотворение Блока 1921 г. из “Чукоккалы”:

(412, с. 257–258)

С. 241–242 А так многие всё еще не могут простить ему “Двенадцать”. И я их понимаю. – Об отношении Гумилева к “Двенадцати” см., например, в мемуарах Л. Страховского, впрочем, весьма ненадежных, о чем предупреждала еще Ахматова:

“Первая часть утренника закончилась первым публичным чтением поэмы Блока «Двенадцать», эффектно продекламированной его женой <���…>. По окончании этого чтения в зале поднялся бедлам. Часть публики аплодировала, другая шикала и стучала ногами. Я прошел в крохотную артистическую комнату, буквально набитую поэтами. По программе очередь выступать после перерыва была за Блоком, но он с трясущейся губой повторял: «Я не пойду, я не пойду». И тогда к нему подошел блондин среднего роста с каким-то будто утиным носом и сказал: «Эх, Александр Александрович, написали, так и признавайтесь, а лучше бы не написали». После этого он повернулся и пошел к двери, ведшей на эстраду. Это был Гумилев” (260, с. 201).

С. 243… “Сижу за решеткой в темнице сырой…” — Первая строка хрестоматийного пушкинского “Узника” (317, т. II, кн. 1, с. 276).

С. 243 А меня, – говорит он, усаживаясь в красное сафьяновое кресло… – До чего противно!.. – Речь идет о Николае Тихонове. Сравните с его характеристикой в письме Г. Иванова к В. Маркову от 7 мая 1957 г.: “Н. Тихонов, <���…> в те дни очень скромный и льстивый” (438, с. 63). И Иванов, и О. считали, что Тихонов был эпигоном О. В конце декабря 1955 г. Иванов писал Маркову: “Возможно что <���…> Вы не знали <���…> «Двора чудес» – книги современных баллад, которые в 1919 году первая написала Одоевцева, и не слышали, что именно с нее начался этот жанр, так далеко пошедший в советской поэзии. Ранний Тихонов всегда признавал себя ее учеником и Ваш Заболоцкий – из того же источника” (там же, с. 8).