Олег Лекманов - «Жизнь прошла. А молодость длится…» Путеводитель по книге Ирины Одоевцевой «На берегах Невы»

С. 215 В один из таких моих особенно “вдохновенных” дней, когда вечером предстояло собрание “Цеха”… — О втором “Цехе поэтов”. Первое собрание возобновленного Цеха состоялось 2 февраля 1921 г. (212, с. 21).

С. 215 В вестибюле Дома литераторов меня встретил Ирецкий. – Виктор Яковлевич Ирецкий (1882–1936) был секретарем правления Петроградского отдела Всероссийского профессионального союза писателей, а также членом хозяйственного комитета и заведующим библиотекой петроградского Дома литераторов.

С. 217 Костюмированный бал в Доме искусств в январе 1921 года – “гвоздь петербургского зимнего сезона”, как его насмешливо называют. – Речь идет о маскараде, 11 января 1921 г. состоявшемся не в ДИСКе, а в помещении школы ритмического танца Л.С. Ауэра (ул. Миллионная, д. 11). Сравните с ворчанием в устных воспоминаниях И.И. Бернштейна: “у Одоевцевой” “вранье, что это был маскарад в Доме Искусств. В Доме Искусств никакого маскарада не было” (290, с. 131).

Маскарад в школе ритмического танца описан в мемуарах Н. Павлович:

“И Блок, и писатели, жившие в Доме искусств, получили туда приглашения, и мы с Александром Александровичем уговорились, что он зайдет за мной. Собрались туда и Рождественский, Пяст, Мандельштам. <���…>

Кому-то удалось выхлопотать, чтобы Театр оперы и балета (бывш. Мариинский) прислал нам маскарадные костюмы. Они были изрядно измяты, и надо было их поправлять и гладить. Гладильную доску приспособили в моей узкой и длинной комнате. Дом искусств обслуживали бывшие лакеи и швейцары Елисеева. В этот вечер кто-то спросил у старого лакея Ефима, где сейчас Мандельштам, и получил изысканный ответ: «Господин Мандельштам у госпожи Павлович жабу гладят» (жабо). Это стало потом ходовым словом.

Пришел Блок, посмотрел на нашу костюмерную и выбрал для себя темно-синее домино [63] Плащ с капюшоном, закрывающим лицо. .

Зал был убран с убогой нарядностью – бумажные розы, гирлянды и елочные ветки… Слабо горели электрические лампочки. Жалкие маскарадные костюмы… Многие маски в шинелях, в домодельной обуви на войлочных подметках… Шумная толпа. Торжественный полонез. Впереди Пяст ведет высокую, статную даму. Рядом суровый и чистый профиль Блока. Когда Александр Александрович снял маску, внимание было обращено на него” (297, с. 493).

Приведем также с небольшими сокращениями главку “Маскарад на Миллионной” из поэмы Павлович “Воспоминания об Александре Блоке” (1946):

(298, с. 34–36)

Сам Блок, чей образ возникает в двух последних процитированных строфах поэмы Павлович, в записной книжке отметил, что на маскараде было “скучно” (55, т. 7, с. 396). Сравните также в дневнике А. Оношкович-Яцыны: “Веселье было какое-то притянутое за волосы, и я холодно поедала ужин и пирожные” (289, с. 395). Приведем также фрагмент из письма Ходасевича к Г. Чулкову, датированного 20 января 1921 г.: “Здесь все говорят только об эротических картинках, ходят только на маскарады, все влюблены, пьянствуют и «шалят» <���…> И волна эта захлестнула, кажется, даже Блока. Об его синем домино рассказывают, к<���а>к о событии дня” (56, с. 519).