Олег Лекманов - «Жизнь прошла. А молодость длится…» Путеводитель по книге Ирины Одоевцевой «На берегах Невы»

Смотрите также в мемуарах В. Ходасевича:

“Однажды ночью пришел ко мне Мандельштам и сообщил, что «блоковское» правление Союза час тому назад свергнуто и заменено другим, в состав которого вошли исключительно члены «Цеха» <���…> Председателем избран Гумилев. Переворот совершился как-то странно – повестки были разосланы чуть ли не за час до собрания, и далеко не все их получили. Все это мне не понравилось, и я сказал, что напрасно меня выбрали, меня не спросив. Мандельштам стал меня уговаривать «не подымать истории», чтобы не обижать Гумилева. Из его слов я понял, что «перевыборы» были подстроены некоторыми членами «Цеха», которым надобно было завладеть печатью Союза, чтобы при помощи ее обделывать дела мешочнического и коммерческого свойства. Для этого они и прикрылись именем и положением Гумилева. Гумилева же, как ребенка, соблазнили титулом председателя. <���…>

Блок своим председательством в Союзе, разумеется, не дорожил. Но ему не понравились явно подстроенные выборы, и он был недоволен тем, что отныне литературное влияние Гумилева будет подкреплено нажимом со стороны союзного правления” (387, с. 131–132).

Вот тогда-то, вероятно, и состоялся визит вежливости нового председателя ПО ВСП и нового секретаря Союза Г. Иванова к Блоку. Н. Павлович вспоминает, что с ними к поэту пришел еще С. Нельдихен (297, с. 479).

В конце 1921 г. ПО ВСП “фактически прекратило свою деятельность и было упразднено центральным правлением” Союза (191, с. 85).

К тому же стало ясно, что Блок, хотя и согласился “возглавить” Союз поэтов, всю свою власть передаст “Надежде Павлович с присными”. — В журнальной публикации фрагментов НБН далее следовало: “…настроенными более чем пробольшевистски. Блок в то время уже начинал отходить не только от общественной жизни, но и просто от жизни. Он, хотя и не подчеркивая этого, давно тяготился честью, выпавшей на его долю и только из чувства долга – чрезвычайно сильно в нем развитого – заставлял себя – через силу – играть взятую на себя роль” (274, с. 136).

С. 140 …но нашел нужным “отдать визит”, посетив одну из пятниц, устраиваемых Союзом на Литейном. – Речь идет о вечере 21 октября 1920 г. в клубе ПО ВСП (Литейный, д. 24), который будет подробно описан в НБН далее (см. с. 264). Этот вечер выпал на четверг, а не на пятницу, и пришел на него Блок в статусе председателя Союза.

С. 141–142 Да, я еще ни разу не видела Кузмина. – Я никогда ни cтрочки не переделываю. – Авторы научной биографии Кузмина (64, с. 12) отмечают, что “противоречивые рассказы” о нем, приводимые О. в комментируемом фрагменте, в основном суммируют сведения из мемуаров Г. Иванова:

“Это комнаты Кузмина в квартире Вячеслава Иванова.

Первая – приемная, вторая – спальня. Кузмин встает часов в десять и работает в спальне у конторки <���…>.

Пишет Кузмин, по большей части, прямо набело. Испишет несколько страниц, погрызет кончик ручки и опять, не отрываясь, покрывает новые, почти без помарок.

Пока Кузмин работает – в «приемной» начинают собираться посетители.

Какие-то лощеные штатские, какие-то юнкера. Зеленые обшлага правоведов, красные – лицеистов. <���…>

…Вячеслав Иванов уже дважды посылал спрашивать, «не вернулся ли Михаил Алексеевич». Наконец, Кузмин входит.

Папироса в зубах, запах духов, щегольской костюм, рассеянно-легкомысленный вид. Что ему тут делать?

– Как хорошо, что вы пришли, дорогой друг, – говорит Вячеслав Иванов. – Мы поспорили тут на интересную филологическую тему. Профессору мои доводы кажутся неубедительными. Я рассчитываю на вашу эрудицию… <���…>

Теперь он под опекой писательницы Н., автора «Гнева Диониса», – живет у нее. Теперь она дает ему литературные советы. <���…>

…Он старообрядец с Волги…

…Он еврей…

…Он служил молодцом в мучном лабазе…

…Он воспитывался в Италии у иезуитов…

…У Кузмина удивительные глаза…

…Кузмин урод…

В этих пересудах много вздора, но в самом вздорном есть капля истины.

Шелковые жилеты и ямщицкие поддевки, старообрядчество и еврейская кровь, Италия и Волга – все это кусочки пестрой мозаики, составляющей биографию Михаила Алексеевича Кузмина.

И внешность почти уродливая и очаровательная. Маленький рост, смуглая кожа, распластанные завитками по лбу и лысине, нафиксатуаренные пряди редких волос – и огромные удивительные «византийские» глаза. Жизнь Кузмина сложилась странно. Литературой он стал заниматься годам к тридцати. До этого занимался музыкой, но недолго. <���…>