Александра Кудрявцева (Коробова): Духовные стихи как жанр фольклора

Третий стих (В.) записан от выдающегося знатока русских обычаев Владимира Ивановича Даля. Сюжет стиха максимально близок украинским и белорусским текстам. По своей поэтике и духовным задачам это совсем иной стих, не стих-назидание, предостережение или обличение, но стих-величание, своим императивом он близок к фольклорному жанру щедровок, прославлений.

Духовные стихи о Рождестве Христовом на русской почве, судя по имеющимся текстам, не являли собой цельных групп вариантов, однако, все же были заметным явлением среди других духовных стихов.

К стихам о Рождестве примыкают стихи об Избиении младенцев , нередко в начале их говорится о рождении Спасителя. Особенно интересен конец стиха —

Думается, что подобный акцент на страдания младенцев, вознаграждаемые Христом, связан с особым местом проблемы «слезинки младенца» в русской, в том числе и народной, культуре. Стих восполняет здесь «недоговорку» Евангелия и ставит все на свои места – объясняет непонятливым и сомневающимся, отчего Христос не объявился царю Ироду, чтобы спасти невинных младенцев – младенцы те уже в раю, объясняет стих.

Однако, эта группа стихов еще более немногочисленна, чем предыдущая.

В то же время существует еще один стих, рассказывающий о избиении младенцев. Это духовный стих «Жена Милосердная» , где описывается младенец Христос, бегущий от преследователей и спасающийся благодаря тому, что женщина бросает в печь своего младенца. Христос спасает младенца, он невредим в печи:

Этой истории нет в Евангелии… Но тем не менее, для церковного человека ассоциация здесь очевидна: три библейских отрока, оставшиеся невредимыми в печи огненной. И образ этот скорее всего пришел в стих не из Евангелия, а из богослужения – так, в различных ирмосах 7 и 8 песен канона (особое молитвословие, присутствующее на всякой утрени) говорится о трех отроках, брошенных в печь огненную и оставшихся неуязвимыми для огня, все так же прославляющими Господа Бога. И хотя в ирмосе нельзя видеть непосредственного источника стиха, определенное сходство мотивов, общность ассоциаций налицо.

Христос в этом сюжете предстает в телесном облике Младенца, вместе с тем, он показывается и Богом по могуществу. В Евангельской истории не описано чудес, поучений или чего-то подобного, совершенных Младенцем Христом. Народное же понимание Христа не допускает, что Он как совершеннейший человек, мог не нарушать своего младенчества и детства подобными поступками.

П. А. Бессонов в своем обширнейшем сборнике «Калики перехожие» делает попытку показать духовные стихи практически на все двунадесятые праздники. Однако, неудачность этого опыта очевидна: перед нами не духовные стихи, но чисто книжные сочинения, практически не имеющие устного бытования. Причина же, как уже говорилось выше, не в «неусердии» народной фантазии, но в «ненужности» подобных стихов – Евангелие и церковные праздники говорят сами за себя. Исключительность же рождественских стихов связана с характером празднования Рождества, с традицией славления, хождения по домам и т. д. Это, отнюдь, не означает, что данные духовные стихи пелись именно под праздник, просто подобная традиция внецерковного исполнения рождественских песнопений, их переложений и прочего, являла собой хороший прецедент.

Известны также «книжные», но все-таки получившие некоторое распространение стихи о Страстях Христовых . Они достаточно точно (но более эмоционально) передают соответствующее место Евангелия.

Наиболее интересны духовные стихи о Вознесении Христа . Они, немногие среди духовных стихов, не имеют никакого книжного источника. Только указание на сам факт Вознесения Христа в начале стиха. В части вариантов точно указано время Вознесения – «В четверг было на шестой неделе, после светлого Христова Воскресения». В стихе описывается скорбь нищих, которые после того, как Христос, их Заступник, оставил земной мир, стали сиротами. Эти стихи являются как бы обоснованием нищенства, объясняют само прошение «Дай за-ради Христа»…