Леонид Крупчанов: Н. В. Гоголь и Россия. Два века легенды

Готовясь к самостоятельной жизни, Гоголь изучает «кой-какие ремесла». Он пишет о себе: «хороший портной, недурно раскрашиваю стены алфрескою живописью, работаю на кухне, и много уже кой-чего умею из поваренного искусства…». «Хлеб у меня будет всегда». Как видно, еще к раннему детству восходят его глубокие познания в мелочах быта, которые затем так поражали читателей его произведений. Он не пренебрегает малейшими нюансами. Собираясь к переезду в Петербург, он подробно расспрашивает своего друга Высоцкого о цене сукна на фрак и его шитье, о модных материях на жилет и панталоны, о «модных» расцветках одежд, в которых затем будут так уверенно себя чувствовать Хлестаков или Чичиков.

В последний год гимназии Гоголь усиленно изучает право, языки, пробуя себя затем в этих сферах. Свои мысли он доверяет лишь близким людям – Г. И. Высоцкому, А. С. Данилевскому, дяде П. П. Косяровскому. Товарища по гимназии Г. И. Высоцкого, годом раньше выехавшего в Петербург, Гоголь в своих письмах с уважительной завистью называет по имени и отчеству – Герасим Иванович. Всеми своими помыслами он в Петербурге. Он грезит о Неве, о море, вновь и вновь утверждая, что он лишь «с виду холодный, но в сердце пламенный к чувствам дружбы». Он рассматривает Высоцкого как близкого человека, с которым мечты делились поровну и с отъездом которого в Петербург эти меты сбылись только наполовину. В Нежине «дураки все так же глупы», – пишет Гоголь, имея в виду своих однокурсников. Недоволен он и гимназией, в том числе «наставниками», большинство которых относит к «профессорам-школярам». Исключение делается им для «редкого», как он говорит, человека, профессора права, инспектора Н. Г. Белоусова. Он упрекает преподавателей в «великом нерадении», «неискусности». Особенно плохо, с его точки зрения, учат языкам. Гимназию он называет «глупым заведением» и считает «потерянными» шесть лет пребывания в ней. Гоголь не сожалеет о том, что в гимназии у него не было возможности нанять дорогих воспитателей, благодаря которым без всяких усилий можно было получить высокие баллы по успеваемости. Он счастлив и тем, что мог учиться на казенный счет. И при этих условиях, говорит Гоголь, он смог «столько узнать еще».

28 июля 1828 г. Гоголь заканчивает Нежинскую гимназию высших наук с правом на чин 14 класса. По табелю о рангах этот чин был первым значимым чином, так как давал право на личное дворянство. Следует отметить то, что, несмотря на недовольство Гоголя, его чин и знания давали ему возможность развернуть свою деятельность в любом гуманитарном направлении, чем он и воспользовался. В таком качественном состоянии и в таком настроении Гоголь вместе со своим товарищем А. С. Данилевским прибыл в Петербург начинать самостоятельную жизнь.

Жизнь молодого Гоголя столь насыщена делами и событиями, что есть смысл рассматривать ее на небольших отрезках.

Многочисленные мечты его наконец сбылись, и с начала января 1829 г. он в Петербурге. Юноша еще не знает, на каких путях его ждет успех, он готов пробовать свои силы там, где только возможно. Он приезжает в Петербург вместе со своим товарищем А. С. Данилевским, с которым в течение некоторого времени снимает квартиру. На руках у Гоголя несколько рекомендательных писем. Правда, все они без адресов, о чем он сожалеет в письмах домой. Найти удалось лишь деда Ив. Косяровского, который не знал места жительства адресатов. Рекомендацию получил он от богатого родственника Д. П. Трощинского, имение которого находилось недалеко от Васильевки и в домашнем театре которого он в свое время принимал участие. Д. П. Трощинский рекомендовал его военному писателю Л. И. Голенищеву-Кутузову. Значительных результатов от этих рекомендаций не отмечено. Большую помощь материального характера оказал Гоголю дядя по материнской линии А. А. Трощинский, снабжавший его деньгами «на обмундировку».

Петербург сразу же развеял мечты Гоголя. В письмах к матери он пишет, что город навеял на него хандру своей холодностью, тишиной, дороговизной. Он полагает, что Петербург как столица лишен своего лица: иностранцы, жившие в нем, обрусели, а русские «обыностранились и сделались ни тем, ни другим». «Никакой дух не блестит в народе», «все толкуют о своих департаментах да коллегиях, все подавлено, все погрязло в бездельных, ничтожных трудах…». Гоголю душно в Петербурге. «Столица пуста и мертва, как могила», – говорит он. Он не выносит огромного количества рекламы, которой облеплены дома. Гоголь не поленился выписать вывески на своем доме в письме к матери. «Дом, в котором обретаюсь я, содержит в себе двух портных, одну [модистку], сапожника, чулочного фабриканта, склеивающего битую посуду, дегатировщика и красильщика, кондитерскую, мелочную лавку, магазин сбережения зимнего платья, табачную лавку и, наконец, привилегированную повивальную бабку». Дом едва был виден за вывесками. Красочно описывает Гоголь «несносные» первомайские гулянья на бульварах, когда чиновники полиции упорядочивают многочисленные каретные пробки. Но самым болезненным для Гоголя является добывание денег, которых «хуже», по его словам, «он не знает в мире». Гоголь часто недоедает, не может сходить в театр, купить одежду, нанять квартиру. Он пишет матери, что переделывает шинель под воротник, обнаруживая знакомство с деталями портняжного дела еще до написания знаменитой повести «Шинель», сопереживая Акакию Акакиевичу в качестве прототипа.