Леонид Крысин - Слово в современных текстах и словарях

Случаи типа: Нападение и похищение на российских дипломатов не отразится на отношениях России и Ирана («Эхо Москвы», 04.06.06, в спонтанной речи), по всей видимости, надо расценивать как оговорки.

Первоначальный вариант статьи (при соавторстве Ли Ын Ян) опубликован в журн.: Russistik (Берлин). 2000. № 1-2. С. 5-21.

В отличие от этого, например, английское соответствие этого слова – whole имеет форму множ. числа. Опубликованный в 60-х гг. XX в. сборник работ, в котором проблема части и целого рассматривается в применении к разным областям человеческой деятельности, называется «Parts and W hole s» (см. [Lerner 1963]), что на русский язык переводится как «Части и целое».

Прилагательное целый, производным которого является рассматриваемое нами субстантивированное существительное, имеет несколько значений и в одном из них может употребляться также как субстантив – в результате стяжения словосочетания целое число: пять целых, семь десятых; ноль целых и две сотых и т. п.

Термины «базовый» и «элементарный» соответствуют тому, что А. Вежбицкая называет семантическими примитивами [Wierzbicka 1972] и понятийными примитивами: «Если имеется некоторое число понятийных примитивов, понимаемых непосредственно (не через другие понятия), то эти примитивы могут служить твердым основанием для всех других понятий: бесконечное число новых понятий может быть получено из небольшого числа семантических примитивов» [Вежбицкая 1996: 296].

В связи со словом половина следовало бы рассмотреть морфемы пол– (пол-яблока, полкотлеты, полчаса, полведра и т. п.) и полу– (полуокружность, полуправда, полутьма и т. п.), которые также могут обозначать одну из двух частей предмета. Однако, в соответствии с обозначенным в названии статьи ограничением – рассматривать только лексические способы выражения смысла 'часть целого', – мы оставляем эти морфемы за пределами нашего внимания. О морфологическом статусе морфем поли полу– и их семантике см. [Мельчук 1995].

Словарные описания приводятся лишь в тех их частях, которые актуальны для нашего рассмотрения; кроме приведенных, данные слова имеют и некоторые другие значения, толкования которых здесь не цитируются.

Компонент 'содержащая мозг', вероятно, не покрывает всех случаев употребления слова голова: так, можно говорить о голове червя, голове моллюска, но едва ли в этих случаях актуален признак 'наличие (в голове) мозга'.

Впервые опубликовано в журн.: Русский язык в школе. 2005. №3. С. 110-113, 119.

См., например, очерки о словах влияние, игнорировать, мировоззрение, потусторонний, самоуправление, самочувствие, фигурировать и нек. др. в книге «История слов».

Впервые опубликовано в сб.: Язык художественной литературы. Литературный язык: Сб. ст. к 80-летию М. Б. Борисовой. Саратов, 2006. С. 112-120.

Обзор литературы, посвященной гиперболе и смежным с нею явлениям, характерным для русской разговорной речи, см. в ст. [Крысин 1988].

Как известно, наряду с гиперболой в поэтике принято выделять литоту – преуменьшение. В данной статье это явление рассматривается как частный случай гиперболы, как «гипербола наоборот»: преуменьшение предмета – это не что иное, как преувеличенное представление малых размеров предмета: мужичок с ноготок,буквы с маковое зерно;«Ваш шпиц, прелестный шпиц, не более наперстка…» (А. Грибоедов) и под.

Как это вполне очевидно, слово все говорящий может относить к разным по объему множествам: например, вообще к человечеству (Все хотят мира), к взрослому населению страны (Сегодня все идут голосовать), к друзьям или членам семьи (А у нас уже все встали!) и т. д. Гиперболическим является такое употребление квантора все, при котором действие или свойство, характеризующее некоторые элементы данного множества, говорящий обобщает и приписывает – вопреки действительному положению вещей – всем элементам множества. Эта черта присуща и некоторым художникам слова. Например, К. Чуковский отмечал склонность писателя А. И. Куприна к использованию слов все, всегда, никогда именно в обобщающем смысле: в мире, который описывает Куприн, он чувствует себя настолько уверенно, что может категорически утверждать: «все атлеты носят фуфайки», «все воры скупы» и т. д. [Чуковский 2002: 77].