Като Ломб - Как я изучаю языки

Если же не интерполировать , то каждое отдельное слово, каждое отдельное предложение придется изучать как неповторимое явление. Как только – в случае глагола, например, – мы усвоили цепную связь между такими словами, скажем, как «читать – чтение – читатель – прочитанный», то в остальных языках (во всех языках) надо заменить лишь каждое соответствующее звено цепи, и обойма готова:

читать – чтение – читатель – прочитанный

to read – reading – reader – read

lesen – das Lesen – der Leser – gelesen

olvas – olvasás – olvasó – olvasott

leer – lectura – lector – leido

Расширение словарного запаса происходит посредством автоматической интерполяции: колодка имеется, нужно лишь выкроить новое явление.

Осознание и использование этих двух типов деятельности – поиск и нахождение межъязыковых и внутриязыковых аналогий – дают нам возможность ориентироваться в лабиринте иностранного языка. И все проблемы были бы решены, если бы языки следовали единым законам, не терпящим исключений. К сожалению, это не так.

Единых законов и не может быть, потому что то, чем долго пользуются, неизбежно снашивается или искажается. Было бы удивительно, если бы не потеряли форму перчатки, которыми утром пользуются, чтобы носить воду, мыть, брать с огня горячие вещи, днем – чтобы, скажем, кататься на лыжах, а вечером – украшать ими руки в театре.

Такими «перчатками», используемыми для множества целей, и являются факты языка. Естественно, что они изменяются: теряют форму и снашиваются, растягиваются и садятся. Теряется правильность форм. И больше всего снашивается язык на тех местах, где им более всего пользуются, – в повседневной речи.

Венгерские языковые методисты составили словарь из 40 чаще всего используемых английских глаголов («делать», «брать», «приходить», «идти», «есть», «пить» и т.п.). Все они оказались неправильными.

Легко перевести предложение о разложении белка протоплазмы на составные части. В научном языке международными оказываются не только слова, но и правила самого построения предложений. Достаточно одного только экстраполирования и интерполирования, чтобы добиться стопроцентного результата. Но горе тому, кто попытается выяснить, который час, дословно переводя венгерское предложение «Hány óra van?» («Сколько часов?»).

По-немецки это прозвучит «Как поздно сейчас?» (Wie spät ist es?), по-французски – «Какой час?» (Quelle heure est-il?), по-английски – «Что есть время?» (What is the time?), по-шведски – «Как много часов?» (Hur mycket är klockan?).

Изучающий иностранный язык идет по пути, значительно более тернистому, чем овладевающий каким-либо другим навыком. Продвижение вперед осложняется автоматическим экстра– и интерполированием, которое в языкознании называют трансференцией, интерференцией или перекрестными ассоциациями.

Тот, кто готовится стать врачом или инженером, не должен, начиная учебу, срочно ломать уже сложившиеся в его сознании представления относительно будущей профессии. В нем еще не укоренились ложные – ложные с точки зрения нового учебного материала – медицинские или инженерные знания, которые затрудняли бы усвоение учебного материала, «скрещивались» бы с ним.

Вообразите, что бы произошло, если бы выяснилось, что нам нужно изменить все наши представления о привычной и естественной десятичной системе счисления и перейти, скажем, на троичную!

Воздействие родного языка менее всего дезориентирует нас при изучении лексики, набирании слов. Мгновенно понимается и выучивается, что стол по-английски не стол, a «table» и книга не книга, a «book». Но ответ на вопрос «Что на столе?» требует уже не такого, с опытом родного языка соотнесенного высказывания «Book is on the table», а усложненного внутренними нормами английского языка: «There is a book on the table».

Интерференция родного языка – явление хорошо известное. Значительно меньше говорят методисты о том факте, что наибольшее количество неверных экстраполяций рождается из-за вмешательства не родного языка, а первого – или лучше других усвоенного – иностранного языка.

Происходит это, вероятно, потому, что изучение родного языка не связано с особенными энергетическими затратами; сознание в этом процессе участвует очень мало. Но когда, скажем, английский язык начинает изучать взрослый, то в деятельность по овладению новым материалом включается и волевая сфера сознания (рефлексивное сознание). Мы сознательно усваиваем правило, что согласные «p», «t» следует произносить с придыханием. И мы настолько себя к этому приучаем, что, когда переходим на французский язык, затрачиваем почти столько же энергии на отвыкание от придыхания. А отвыкнуть крайне необходимо, потому что придыхаемые согласные искажают, порой до неузнаваемости, французские слова так же, как могут исказить и венгерские слова.