Виктор Шкловский: Повести о прозе. Размышления и разборы

Для того, чтобы проникнуть через толщу ассоциаций, через построение речи, через ее взволнованность, как мне кажется, надо знать законы построения литературного произведения.

Недаром так точно работает писатель, вводя или выводя героя, определяя его с разных точек зрения.

Мир, который нас окружает, — он понятен, если знать законы его «смотрения», законы его монтажа.

Кажется мне, что в какой-то мере знание теории поэзии или теории прозы нужно человеку, который ищет униженного и возвышенного.

Который ищет глубоких сообщений в том, что он читает.

Когда ему говорят, что наш глаз построен так, что новорожденный видит мир перевернутым и это его не пугает, то мы понимаем: это происходит потому, что он свободен — он знает тяготы и легкости мира.

Оптические трубы приближают к нам звездный мир, но они колют небо, вынимая из него куски.

Поэзия или проза помогают человеку связать явления мира, связать и очистить эмоции.

На этой дороге познания монтаж и переосмысление, новый монтаж так же необходим, как посох слепому страннику.

Искусство делает мир более прочным.

Останутся стихи; они станут звонче, станет крепче рифма, потому что она — причалы великих слов.

Но то, что прошло, не прошло в искусстве.

И даже так.

То, что прошло, легче всего смотреть с корабля, который по-своему тоже уходит в будущее.

Мне еще не исполнилось девяноста лет.

По ходу времени, по количеству событий я почти молодой человек, или, вернее, я человек, насыщенный годами, как говорили в старых книгах.

Привет тебе, читатель.

Читай эту книгу дома; читай ее в саду, если у тебя не кружится голова, когда ты смотришь на деревья в солнечных пятнах.

Но не забывай книги со старыми мыслями человека, который стремится к будущему, не забывай этой книги на скамейке, когда уходишь.

Виктор Шкловский

Ноябрь 1981 года

Можно сказать, что Волгой называется река, протекающая мимо городов Ярославля, Костромы, Кинешмы и Горького; определение это не содержит в себе лжи или ошибки.

Волга действительно не только протекает мимо этих городов, но и никакая другая река этого не делает.

Но если мы будем характеризовать Волгу по тому участку, в котором мы ее только что определили, то будем описывать водяной поток, не похожий ни на верхнее течение, ни на нижнее.

Точно так же, если сказать, что Волгой называется река, протекающая мимо Волгограда и Астрахани, то ширину этой реки, характер ее берегов тоже нельзя распространить на характеристику Волги в целом.

Так же случается в исторических определениях.

Определяют значение слова «реализм».

Сперва возникает сомнение вполне законное. Слово «реализм» позднее. Имеем ли право мы применять этот термин к тем эпохам, когда он еще не существовал? Возникает даже сомнение: термин не существует и в эпоху Белинского.

Но надо быть последовательным: мы вообще анализируем явление, историю не в тех терминах, которые существовали одновременно с явлениями, — например, никто в Египте или в Риме не называл свои государства «рабовладельческими обществами».

Мы можем про историческое явление знать и часто знаем на самом деле больше, чем его современники.

Поэтому отказаться начисто от употребления термина «греческий роман», или шире, «античный роман», мы не можем, хотя это термин поздний и употреблять его надо с осторожностью, для того чтобы вместе с термином не перенести более позднее представление на ранние явления.

Литература не математика, и термины литературоведения никогда не приобретут точности математических определений. Мы здесь имеем термины для текущих процессов и для явлений, которые никогда целиком не совпадают.

Теперь перейдем к определению жанра «новелла».

Слово это позднее; понятие изменяется.

Оно изменялось до появления термина и после появления. Определений много, и все они соответствуют разным этапам и видам одного художественного явления.

Тут дело осложняется еще тем, что на Волгу можно поехать и проверить, что это действительно единая река.

Волга — это физическое единство, в данном случае географическая непрерывность.

Новелла — понятие стилистическое, нами созданное, зависящее от целого ряда явлений, которые ее создают и как бы подменивают.

Обычно, стремясь попять непрерывность, начинают следить за неизменяющимся моментом, за тем, что именуют, например, в развитой прозе так называемыми бродячими сюжетами.