Вера Харченко - О языке, достойном человека - учебное пособие

Дело все в том, что метафоры – продукт скоропортящийся, ими надолго не запасешься. Хотя существует когорта древнейших метафор ( свет, сокол, пес ), но вместе с тем и художественный текст, и газета, и спонтанная речь – это не утихающее, не останавливающееся производство новых переносных смыслов, в том числе на базе иноязычного материала. Иногда даже одной-единственной зарубежной метафорой не ограничиваются, как, например, в следующем отрывке, где страх перед крысами усилен «страхом» перед целой триадой заимствованных слов – характеристик. «О крысах рассказывают много страшного, причем это большей частью правда. Крысы – сталкеры мира четвероногих, диггеры, дайверы поневоле. Суровая жизнь на задворках цивилизации, среди ужасающих и опасных отбросов человеческого бытия, сделала их прагматиками, лишенными предрассудков» (А. Шмелева).

Поиски нового метафорического сырья зарубежной выработки свойственны и другим языкам, причем поиск захватывает даже имена собственные. Так, массовую культуру во Франции называют «Макдональдс мысли».

Третий тип выигрыша, который дает знание иноязычных слов, в том, что иноязычное слово открывает возможность употребления его в статусной функции. При выступлении с трибуны бывают ситуации, когда необходимо незаметно проявить свою эрудицию, образованность, осведомленность.

Поясним сказанное. Пришельцы из других языков становятся во всем виноватыми стрелочниками, если текст выступления или публикации неудачен сам по себе, но в хорошем тексте иностранное слово слушающими проглатывается с аппетитом, оно придает речи остроту изысканной кулинарной приправы.

Приведем примеры расширения лексикона за счет использования иностранных слов.

1. Человек становится точкой, пикселем, пренебрежимо малой величиной. Над каждым словно висит марево его проблем, в которые он упрятан, как в капсулу. (Ф. Ермошин). 2. На сегодняшний день этот конфликт [между городом и монастырем] купирован; усилиями многих достойных людей он переведен в некое конструктивное русло; по крайней мере обе стороны освоили мирную риторику разговора. (А. Балдин. Город Кремлев // Октябрь. 2008. № 5).

Четвертый тип заведомых ограничений в области родного языка и соответственно четвертый способ, четвертое направление в пополнении своего лексикона можно представить как все нарастающий дефицит «высокого штиля», дефицит сакрального в речевой палитре говорящих.

Перечитывая В. Шекспира, мы вдруг обратили внимание, что наряду с блеском иронии, парадом остроумия, тонкостью насмешки в художественной ткани у великого драматурга столь же важное место занимает пафосное, высокое слово, слово, волнующее своей торжественностью, поднимающее рядовую ситуацию на уровень напряженной и светлой поэзии. «Над шрамом шутит тот, кто не был ранен», «Приди, о ночь! Приди, о мой Ромео! Мой день в ночи, блесни на крыльях мрака белей, чем снег на ворона крыле».

Так получилось, что Шекспира мы перечитывали в предновогодье, когда самое время по ТВ произнести речь в пафосном регистре, самое время подчеркнуть успехи, кого-то прославить словом, и словом усилить торжественность момента. Ан нет, почти все передачи «от и до» были заполнены, заполонены юмором, и только юмором.

Мы не против юмора, юмор может весьма помочь. Например, есть люди, за все переживающие заблаговременно «про запас», хотя в девяноста девяти случаях из ста ожидаемых негативных событий не случается. Таким ранимым душам целесообразно время от времени вспоминать знаменитую реплику капитана ледокола: « Когда упремся, тогда и разберемся!» Вместе с тем юмор достоин критики, если он занимает, оккупирует территорию всех праздничных передач. Кстати, «веселая модель» перекочевала и в творческие вечера, встречи. Публика ждет смешного, ждет «баек» даже на вечерах поэзии, и авторы хороших стихов разбавляют время и внимание аудитории смешными сюжетами.

В современных ситуациях русской речевой стихии почти полностью исчезло пафосное начало. «Друг Аркадий, не говори красиво!» – одно из изречений, принявших гипертрофированные формы. Соответственно не развивается лексика и фразеология высокого звучания. В словаре русского языка XVIII в. обращает на себя внимание слово воспрославить . Оказывается, нашим предкам мало было глагола прославить (Россию), они употребляли двухприставочный глагол, подключающий высокий, торжественный регистр речи.