Мистики вторят друг другу, говоря о связи между интеллектом и душой как связи, сходной с той, что соединяет чувства и разум; за неким порогом мы достигаем областей, где экстаз не смятение или безумие чувств, но пыл, возгорающийся в силу самой природы восприятия. Подобную мысль можно встретить и у Спинозы, когда он утверждает, что "интеллектуальная любовь к чему-то заключается в осознании совершенства этого" и прибавляет: "все создания жаждут такой любви".
Если в Провансе были люди, создавшие свой тайный мистический культ, в основе которого лежал их личный опыт, если служители Любви так же, как служители римской церковной иерархии, удостаивались видений, но при этом их волновала вовсе не "темная ночь души" [10] Намек на трактат испанского мистика Сан Хуана де ла Круса "Темная ночь души". (Прим. пер.)
и прочие ограничения аскетической йоги, то это могло быть причиной скандала и вызвать ревность со стороны ортодоксов-церковников. Если мы увидим, сколь сходно было мышление тех, кто хранил верность Даме, и тех, кто хранил верность Богу, то увидим насколько похожи были музыка светская и церковная. Не на мелодию ли "Аллилуйя" пелись "Альбы"? Многие из трубадуров, - на самом деле, - почти все, кто умел писать и знал ноты, обучились этому в монастырях (Святого Мартина, святого Леонарда и других аббатствах Лиможа). Вряд ли им были незнакомы видения и доктрины ранних Отцов Церкви. Возвышение культа Богоматери, его языческое происхождение, окутывающие его легенды - все это находит для себя выражение в формах, которые слишком легко смыкаются с речами и витиеватыми рассуждениями о Госпоже Нашей Киприде [11] Т.е. - богине любви Афродите. (Прим. пер.)
, встречающимися у Арнаута, бросающимися в глаза в "Una figura della donna miae" Гвидо. А завершилось все это дантовским прославлением Беатриче. Здесь мы сталкиваемся с необъяснимым обращением к даме в мужском роде [12] Очевидно, речь идет о "Новой жизни" Данте. См. видние Amor'а в "Vita nova", III.(Прим. пер.)
. У Гвидо и Данте произошло окончательное превращение Любви в некое новое, языческое божество, одинаково далекое как от античного Эроса, так и от ангела Талмуда.
Я верю в некие неизменные основы человеческой природы, а значит, верю в возникновение греческого мифа из рассказов людей, переживших очень яркий психический опыт и пытающихся передать его другим так, чтобы оградить себя от гонений. Говоря в категориях эстетики, мифы - это истолкование душевных состояний: вы можете остановиться здесь, можете углубиться дальше. Несомненно, такие мифы постижимы в их обжигающей и сверкающей сути лишь для тех, кто действительно с ними соприкоснулся. Я имею в виду, что знал человека, действительно понявшего Персефону и Деметру, как знал и другого, постигшего историю Дафны, и одного, кто, сказал бы я, повстречался с Артемидой. Для них они были реальностью.
Представим, что наше тело - не более чем механизм. Нам никогда не отрешиться от родства с "братом ослом" [13] Возможно, Паунд имеет в виду слова Святого Франциска, называвшего тело "братом ослом".
; за ним, однако, таится наше родство со всей пульсирующей жизнью вселенной, с этим вот деревом, с этим живым куском камня,. - оно не столь явно, хотя, быть может, куда наполненее - и только поэтому мы забываем о нем.
Вокруг нас мир текучих взаимодействий, а под ногами у нас зарождающийся мир живого леса, живых камней. Человек - его чувствующая физическая составляющая - это своего рода механизм, - представим для удобства что-то вроде электроприбора с выключателями, проводами и прочим. С точки зрения химии, человек есть ut credo [14] Как я полагаю. (Лат.)
всего лишь несколько ведер воды, удерживаемых вместе некой сложной связью, символической, как фиговый листочек. Что касается человеческого сознания, то сознание иных, видимо, покоится или, вернее, сцентрировано в том, что греческие психологи называли phantastikon [15] Воображаемое (Греч.).
. Мысли таких людей обращаются вокруг них, подобно мыльным пузырям, отражающим различные фрагменты макрокосма. Но есть другие, чье сознание - "зародышевое". Их мысли - внутри них, как мысль дерева – в семени, или в травинке, или в зерне, или в цветке. Такие умы более поэтичны, они влияют на разум вокруг и преображают его, как зерно - землю [16] Эти взгляды на природу сознания присущи стоикам, в частности, Марку Аврелию. (Прим. пер.)
. Этот последний род разума ближе живому мирозданию; именно здесь берет начало сила греческой красоты, ибо это всегда оказывается истолкованием живого мироздания, проявляясь в символах богов, божественных спутников [17] По Платону, душа всякого человека - спутник кого-то из богов. См. "Федр". (Прим. пер.)
и ореад [18] Ореады - горные нимфы. (Прим. пер.)
.
Читать дальше