Валерий Пестерев - Модификации романной формы в прозе Запада второй половины ХХ столетия

Фолкнер У. Указ. соч. — С. 263.

Там же. — С. 418.

Анастасьев Н.А. Владелец Йокнапатофы. — С. 356.

Kimball A.G. Crisis in Identity and Contemporary Japanese Novels. — Rutland etc.: Tuttle, 1973. — P.75.

Рехо К. Современный японский роман. — М., 1977. — С. 51.

Психологически возникающие в «Золотом Храме» многозначность, иносказание и символика постоянно отмечаются исследователями творчества Мисимы. См.: Kimball A.G. Op. cit. — P. 75—93; Petersen G.B. The Moon in the Water: Understanding Tanizaki, Kawabata, and Mishima. — Honolulu: Univer. Press of Hawaii, 1979. — P. 260—266.

Petersen G.B. Op. cit. — P. 283.

Здесь и далее цитаты даются по изданию: Мисима Ю. Избранное. — М., 1996. Страницы указаны в тексте работы.

Это одно из оснований для исследователей творчества Мисимы рассматривать его «Золотой Храм» в ракурсе национальных культурно-художественных традиций. См.: Kimball A.G. Op. cit. — P. 75— 76; Petersen G.B. Op. cit. — P. 261—262.

Кавабата Я. Избранное. — М., 1993. — С. 417—418. Приблизиться к феномену японской красоты помогает и суждение о жизни, искусстве и творении прекрасного теоретика театра Но Сэами: «Бытие — это внешнее проявление того, что содержится в Небытии. Небытие — это сосуд, из которого рождается бытие. …Зерно цветка, раскрывающегося в различных видах искусства, лежит в душе художника. …Как на голом дереве вырастают цветы и плоды, так и художник создает из пейзажа своей души произведение искусства» (Цит. по кн.: Григорьева Т.П. Японская литература ХХ века. — М., 1983. — С. 278).

См.: Вайль П. Все — в саду (Токио — Кобо Абэ, Киото — Мисима) // Иностранная литература. — 1998. — № 4. — С. 225—237.

Кавабата Я. Указ. соч. — С. 418.

Григорьева Т.П. Указ. соч. — С. 261.

Цит по кн.: Яроциньский С. Дебюсси, импрессионизм и символизм. — М., 1978. — С. 150.

Поэтому, думается, в интерпретации «Золотого Храма» его переводчиком Г.Ш. Чхартишвили как «попытки обосновать возможность жизни без Прекрасного, попытки спастись, уничтожив, удалив из мира красоту» сужен обобщенно-иносказательный смысл романа Мисимы. См.: Чхартишвили Г.Ш. Жизнь и смерть Юкио Мисимы, или Как уничтожить Храм // Мисима Ю. Указ. соч. — С. 11. И в этой связи примечательно, что в статье 1988 года Г.Ш. Чхартишвили со всей определенностью пишет о философской и иносказательной сути «Золотого Храма»: «Роман изучает природу Прекрасного»; «Храм — символ и средоточие всей красоты мироздания» (Иностранная литература. — 1988. — № 10. — С. 208).

Бердяев Н.А. Откровение о человеке в творчестве Достоевского // О Достоевском: Творчество Достоевского в русской мысли 1881—1931 годов. — М., 1990. — С. 225.

Кавабата Я. Указ. соч. — С 417.

Бердяев Н.А. Откровение о человеке… — С. 221.

Об их символико-иносказательном смысле смотрите энциклопедические статьи «Инь и ян», «Феникс»: Мифы народов мира. — Т. 1. — С. 547; Похлебкин В.В. Словарь международной символики и эмблематики. — 2-е изд. — М., 1994. — С. 537—538; Бидерманн Г. Указ. соч. — С. 104—105, 282—283.

В этой связи уместно подчеркнуть, что не только проза Голдинга и роман Фолкнера, но и «Золотой Храм» Мисимы подтверждает эту константу притчевого произведения, точно определенную О.О. Товстенко: «Притча — лаборатория нравственного эксперимента, потому что любая проблема — социальная, политическая, идеологическая — рассматривается в ней в нравственных категориях» (Товстенко О.О. Указ. соч. — С. 121).

Бердяев Н.А. Откровение о человеке… — С. 224.

Днепров В.Д. Идеи времени и формы времени. — С. 433.

В ином аспекте рассматривает Л.А. Зонина позднюю прозу Л. Арагона — «Анри Матисс, роман», «Гибель всерьез», «Бланш, или Забвение». Эти произведения, как полагает исследовательница, — лирические метафоры авторского «я». См.: Зонина Л.А. Тропы времени. Заметки об исканиях французских романистов (60—70 гг.). — М., 1984. — С. 39—57.

Фрейденберг О.М. Миф и литература древности. — С. 182.

Там же. — С. 187.

Это понятие вводит М.Н. Эпштейн, для которого, в отличие от метафоры, «метабола — это образ, не делимый надвое, на прямое и переносное значение, на описанный предмет и привлеченное подобие, это образ двоящейся и вместе с тем единой реальности» (Эпштейн М.Н. Парадоксы новизны: О литературном развитии XIX—XX веков. — М., 1988. — С. 167).