Валерий Пестерев - Модификации романной формы в прозе Запада второй половины ХХ столетия

Green P. Op. cit. — P. 66.

Бидерманн Г. Энциклопедия символов. — М., 1996. — С. 173.

Tiger V. Op. cit. — P. 28.

И в этом смысле весьма характерна как типичная для исследователей творчества автора «Повелителя мух» точка зрения П. Грина: «Голдинг, по своей сути религиозный романист: его главная тема — не взаимоотношения людей, а взаимоотношения человека как индивидуума с вселенной (космосом); и через вселенную — с Богом». (Green P. Op. cit. — P. 63). В русской критике аналогична точка зрения А. Чамеева, который пишет: «Изображая своих героев, Голдинг не выходит, как правило, за рамки реальной действительности, но мир, который он создает, включает, наряду с реальными, теологические измерения и расколот на две противоположные сферы, воплощающие божественное и сатанинское, вечное и переходящее начала» (Чамеев А. Уильям Голдинг — сочинитель притч // Голдинг У. Избранное: Романы, притча. — М., 1996. — С. 454).

Golding W. The Hot Gates… — P. 85.

Haffenden J. Novelists in Interview. — L.; N.Y., 1985. — P. 247.

Фолкнер У. Статьи, речи, интервью, письма. — М., 1985. — С. 161.

Там же. — С. 30.

См., например: Noon W.T. Modern Literature and the Sense of Time // Stevik Ph. Op. cit. — P. 296; Ruland R., Bradbury M. From Puritanism to Postmodernism: A History of American Literature. — L., 1992. — P. 313; Анастасьев H. Фолкнер: Очерк творчества. — М., 1976. — С. 172—173.

Цит. по кн.: Анастасьев Н.А. Владелец Йокнапатофы (Уильям Фолкнер). — М., 1991. — С. 329.

Там же. — С. 355. И по сей день в работах англо-американских литературоведов отмечаются «длинноты» и «объемность» романа, «риторические излишества» и «упрощенность» художественной манеры. См.: Swiggard P. The Art of Faulkner's Novels. — Austin: Univ. of Texas Press, 1962. — P. 184; Ruland R., Bradbury M. Op. cit. — P. 313.

Письмо М. Каули, начало ноября 1944 года // Фолкнер У. Указ. соч. — С. 416.

Заметка Фолкнера «О романе «Притча» написана в конце 1953 или начале 1954 года. Фолкнер У. Указ. соч. — С. 52.

Там же. — С. 235.

Rice Ph.B. Faulkner's Crucifixion // William Faulkner: Three Decades of Criticism / Ed. by F.J. Hoffman and O.W. Vickery. — Machigan State Univ. Press, 1960. — P. 376—377.

Фолкнер У. Указ. соч. — С. 235.

Цитаты даны по изд.: Фолкнер У. Светилище. Реквием по монахине. Притча: Романы. — М., 1997. Здесь и далее страницы указаны в тексте работы в скобках. «… When sergeant-major, the pistol still smoking faintly in his hand, moved from Lapin to the corporal, he found that the plunge of the post had jammed it and its burden too into a tangled mass of old barbed wire, a strand of which had looped up and around the top of the post and the men's head as though to assoil them both in one unbroken continuatiuon of the fall, into the anonymity of the earth». (Faulkner W. A Fable . — N.Y., 1954. — P. 385—386).

Faulkner W. Lion in the Garden. Interview with William Faulkner 1926—1962 / Ed. by J.B. Meriwether and M. Millgate. — N.Y., 1968. — P. 99—100.

Фолкнер У. Статьи, речи, интервью… — С. 53.

Убедительно художественная «неполноценность» фолкнеровской риторики и символизма рассмотрена П. Свиггардом, который в этом аспекте сравнивает «Притчу» с романами «Авессалом, Авессалом…» и «Свет в августе». См.: Swiggard P. Op. cit. — P. 191—194.

William Faulkner: Three Decades of Criticism. — P. 376.

Письмо Агнес Э. Мейер от 22 августа 1954 года // Манн Т. Письма. — М., 1975. — С. 343.

См.: The American Heritage Dictionary. — Boston, 1975. — P. 484, 899.

Символическая многозначность этой двойственности образа старого генерала ширится в авторском комментарии. «Старый генерал был Сатаной, которого низвергли с небес, потому что сам Бог страшился его», — заявлял Фолкнер в интервью. «Вся чудовищность Сатаны, — развивает свою мысль писатель, — в том, что он может присвоить себе даже имя Бога. Именно это и делает его таким опасным и сильным. Он мог присвоить себе имя Бога, а потом отбросить Бога. Вот почему Бог страшился его» (Фолкнер У. Указ. соч. — С. 284).

Straymann H. An american interpretation of existence: Faulkner's A Fable // William Faulkner: Three Decades of Criticism. — P. 349—372. Здесь и далее ссылки даются в тексте работы.

Рымарь Н.Т. Современный западный роман: Проблемы эпической и лирической формы. — Воронеж, 1978. — С. 18—19.

Там же. — С. 10—16.

William Faulkner: Three Decades of Criticism. — P. 373.

«Long before the first bugles sounded from the barracks within the city and the cantonments surrounding it, most of the people in the city were already awake. They did not need to rise from the straw mattresses and thin pallet beds of their hive-dense tenements, because few of them save the children had even lain down. Instead, they had huddled all night in one vast tongueless brotherhood of dread and anxiety, about the thin fires of braziers and meagre hearths, until the night wore at last away and a new day of anxiety and dread had begun. <���…> Even before the bugles' echoes died away, the warrened purlieus were already disgorging them. …Hovel and tenement voiding into lane and alley and namelless cul-de-sac , and lane and alley and cul-de-sac compounding into streets as the trickles became streams and the streams became rivers, until the whole city seemed to be pouring down the broad boulevards converging like wheel spokes into the Place de Ville , filling the Place and then, pressed on by the weight of its own converging mass, flowing like an unrecoiling wave up to the blank gates of the Hôtel where the three sentries of the three coembattled nations flanked the three empty flagstaffs awaiting the three concordant flags» (Faulkner W. A Fable. — P. 3—4).