Олег Егоров - Дневники русских писателей XIX века - исследование

В дневнике Пушкина эстетически нагруженное слово встречается в двух разновидностях – как единичное вкрапление в информационно-повествовательный контекст и как организованное целое, обладающее смысловой самостоятельностью.

Первый вид призван мобилизовать художественно-выразительные возможности слова и аналогичен курсиву с его смысловой акцентировкой. Так, в записи от 2 июня 1834 г. благодаря одному вскользь брошенному слову сухая информативная фраза вдруг приобретает образную эффектность: «Вчера вечер у Катерины Андреевны <���…> Говорили много о Павле I-м, романтическом нашем императоре» (с. 35).

В дневнике представлен ряд портретных характеристик современников Пушкина – А. Иконникова, А. Шаховского, В. Кочубея, С. Уварова. Созданные в разные жизненные эпохи поэта, они тем не менее выделяются на общем фоне, так как представляют собой автономные речевые образования, в которых эстетическое начало преобладает над информативно-повествовательным. Законы жанра не позволяли дать объемные психологические портреты известных людей; они намечены силуэтно, главным образом методом нанизывания характеристических деталей, и порой напоминают пушкинские рисунки-карикатуры на полях рукописей. Показательно, что портреты создавались поэтом как на начальной, так и на завершающей стадии ведения дневника. Они раздвигали рамки жанра и усиливали его выразительные возможности художественно-эстетическим элементом.

Эстетически нагруженное слово встречается в дневнике и в необычной функции. Будучи переведено из поэтического контекста в прозаический, оно утрачивает выразительные свойства и, как в зеркальном эффекте, поворачивается в отражении. Такой эффект производит запись от 19 ноября 1824 г.: «Вышед из Лицея, я почти тотчас уехал в Псковскую деревню моей матери. Помню, как обрадовался сельской жизни, русской бане, клубнике и проч., но все это нравилось мне не долго» (с. 14). Это – авторская парафраза LIV строфы I главы «Евгения Онегина» «Два дня ему казались новы уединенные поля <���…>».

Таким образом, сугубо прозаический, бытовой язык дневника под пером Пушкина теряет будничное однообразие благодаря удачно встроенному эстетически значимому слову.

Типологически дневник Пушкина стоит в экстравертивном ряду образцов данного жанра. Сам автор отметил в дневнике это свойство своего характера: «Я любил и доныне люблю шум и толпу <���…>» (с. 14). Поэтому записи, передающие внутренние переживания, почти отсутствуют у поэта. Дневник является хроникой внешней, публичной жизни Пушкина.

Однако дневник как средство отстраненной самохарактеристики не обладал для Пушкина самодостаточностью, что побуждало поэта на поиски дополнительных средств выражения. Одним из них стал автопортрет. Автопортретные рисунки дополняли, а порой и замещали дневник. В них «внешний» Пушкин вырисовывался силуэтно. Из взаимодействия графических и словесных средств создавался целостный образ личности поэта.

Крупнейший исследователь графики Пушкина А.М. Эфрос еще в 1930-е годы отметил эту особенность рисунков поэта: «Это дневник в образах, зрительный комментарий Пушкина к самому себе» [36].

Так же, как и дневники, автопортреты отражают меняющийся облик поэта. Дневниковый абрис в основном совпадает со стилистикой рисунков соответствующих периодов. Подобно зыбкости и неустойчивости дневникового материала в рисунках Пушкина отсутствует линейно -объемное постижение формы. Они в основном представляют собой контурный профиль.

Самый ранний автопортрет относится к 1816–1820 гг. На нем изображен Пушкин-лицеист. Как бы в pendant к форме лицейского дневника образ поэта дан в нем не в виде строго выдержанной замкнутой линии, а сочетает линеарность с пунктиром, которым намечены затылок и воротник мундира, – намек на незаконченность образа.

Погрудный портрет 1821–1822 гг. представляет Пушкина размышляющего. Взгляд его выразительных глаз направлен внутрь, в себя. Он как бы переносит нас в атмосферу напряженных политических и философских споров, в которой находился поэт в период южной ссылки и которая нашла отражение во фрагментах дневника той поры, написанных на французском языке.

Стилистика рисунка меняется в серии автопортретов, созданных под впечатлением путешествия в Арзрум. На них запечатлен Пушкин верхом, в бурке, круглой шляпе и с пикой. Рисунки выполнены в усложненной графической технике, приближенной к пластической моделировке: здесь использованы контурная линия, штрих и пятно. Сделана попытка передать движение.