Виктор Петелин - Мой XX век - счастье быть самим собой

4. Но в книге есть весьма серьезный недостаток: почему нет строгих сносок на первоисточник?

Это я пишу не к тому, чтобы Вы ссылались на меня (к счастью, там нет ни одного к этому случая!). Но для научной точности такие ссылки (на мой взгляд) обязательны.

Вот, к примеру, на 76 стр. Вы даете очень интересную ссылку на рассказ Шолохова (разговор с каким-то норвежским писателем). А откуда это? Из какой газеты? Кто этот писатель? Где и когда все это было? Где первоисточник?

Мне кажется, что это из статьи Мартина Наг (позабыл, из какой газеты). Но первоисточник не норвежский, а немецкий, и может быть, даже чешский. Мне сейчас некогда поднимать в музее архивы Шолохов-фонда. Но в немецком и чешском первоисточниках Шолохов рассказывает о шведском помещике и его батраке, который за 10 лет жизни заработал у пана деньги и купил 12 га земли, и потом у него умерла жена и т. д.

Только в чешском и немецком первоисточнике весь рассказ Шолохова дан великолепно, с прямой речью, вопросами и т. д.

В моей книге «Тихий Дон сражается» на 51 – 52 страницах я дал полностью этот рассказ Шолохова из немецкого источника (Neues Deutschland. 31.05.1964).

Мне думается, что М. Наг для большей назидательности соотечественникам перенес все с шведской земли на норвежскую, сжал изложение и снизил качество рассказа.

А в остальном – спасибо Вам за хорошую книгу и внимание к старику, живущему в провинции.

С поклоном Константин Прийма».

Юрий Скоп:

«Здравствуй, Витя!

Вишь, как оно быстро-то, только-только расстались, – а сегодня я, залпом, проглотил твою книгу.

Чего скрывать, не вооружись я в последнее время несколько иным углом зрения, может быть, многого чего не понял. Но, нынче, угол моего зрения стал все остриться и остриться в сторону понятных тебе давно проблем, и, оттого, читал я твою «Любовь» с волнением и переживаниями. Добротная, нужная у тебя вышла работа. Это искренне. Самое главное в ней – убеждение. Оно твердо. А отсюда – целостность, страстность. Понимаю все – трудно сегодня русскому критику-посреднику. Не все он может говорить ясно и четко, отсюда и некая философская облегченность. Зато подбор фактов, информации, попытка разъяснения по-новому, т. е. по-правильному, вроде бы давно оговоренного и переговоренного – хороша. Мы – русские люди. Мы хотим мыслить и творить в русле своей национальной культуры, на хрена нам всякое псевдоинтернациональное, т. е. то, что необходимо тем, кто никогда не был интернациональным, а только сугубо еврейским. Хороши статьи о Толстом, о Булгакове, о Малашкине, Яковлеве, вообще раздел «Художник и время». Мне понравился твой разбор Никулькова. Умно, по делу.

Несколько быстрее и менее внимательно читал я статьи о современных писателях России. Здесь ты стреляешь по пристрелянным целям, а порой называешь не тех. К примеру, Ивана Зубенко. Это же серый человек. С малой культурой. Знаю я его. И не стал бы вводить его в обойму. Мелок.

А вот за Малашкина просто спасибо. Не только Завулонову тогда, многим и сегодня, мне лично, кажется тоже, что «все прежние усилия народа оказались напрасными, что снова люди денежные будут притеснять бедных, что все старое снова возвращается в жизнь». Только и разница, что притеснять будут русских не татары и немцы, а эти самые – «интернационалисты для себя».

Еще раз скажу – доброе дело ты делаешь, Виктор Васильевич. Доброе. Почитал я тебя, и стало мне тепло и грустно. Коротка наша жизнь и без того, дак нет, сколько мы из нее, родимой, должны тратить на борьбу со всякими там Авербахами. Жуть!

А с другой стороны, старец наш великий об чем говорил: рвись, путайся, бейся, ошибайся, начинай и бросай, и опять начинай...

Короче, мне было отрадно познакомиться с тобой в книжном, поисковом, творческом варианте.

Всего тебе доброго, Витя, всего хорошего.

Ведь ты Отец Ивана.

А как же?

Поклон маме, Гале. 18.01.1973».

Через тридцать лет после сих событий читаю статью Анатолия Салуцкого в той же «Литературной газете» под названием «Эволюция или мутация?». К 30-летию статьи «Против антиисторизма» читаю как бы свежий взгляд на давнее время, как бы сказать, новую трактовку тех событий. К сожалению, автор допустил ряд неточностей, которые представили ему совсем иную картину литературно-общественного развития. Анатолий Салуцкий зачем-то соединил два имени в этом монологе – А.Н. Яковлева и А. Зиновьева, зачем-то указал на две противоборствующие силы – «Новый мир» и «Октябрь»: «Это поразительное концептуальное родство нынешнего Зиновьева с былым Яковлевым любопытно...» А между тем обострилась борьба между журналами «Молодая гвардия» и «Новый мир». Анатолий Салуцкий говорит о А.Н. Яковлеве в чисто комплиментарных словесах, выстраивает целую систему, почему смелый Яковлев, преодолев все партийные преграды, резко выступил против группы русских писателей, обвинив их в национализме и шовинизме. Якобы было примирение, но Яковлев этой статьей взорвал это примирение, обострив отношения среди советской интеллигенции. Анатолий Салуцкий в своей «юбилейной» статье просто увел нынешних читателей от доносительского характера статьи А.Н. Яковлева, всем упомянутым в его статье стало труднее печататься, каждый из упомянутых в статье ожидал дамоклова меча на свою голову. И в этом трагизм статьи (Литературная газета. 2002. 18 – 24 декабря). Вот почему так резко выступил М.А. Шолохов против этой статьи, и вот почему А.Н. Яковлев был сослан в Канаду, затаив неприязнь к острейшим политическим и художественным проблемам.