Марина Шумарина - Язык в зеркале художественного текста. Метаязыковая рефлексия в произведениях русской прозы

9. Мат – уникальное явление русской культуры, он свидетельствует о древности нашего языка:

<���…> он <���…> просыпался только побраниться на станции, выпить рюмку старой водки у жида и снова залечь в плетеную бричку, лишь по временам покрикивая: «пошел!» и пересыпая это увещание перцем весьма выразительных русских междометий, разнообразие которых неоспоримо доказывает древность и богатство нашего языка, хотя их нельзя отыскать в академическом словаре(А. Бестужев-Марлинский. Вечер на Кавказских водах в 1824 г.).

Данный мотив реализуется также в суждениях о превосходстве русской брани над иностранными «аналогами» [107]:

<���…> кораблестроитель академик Крылов – необыкновенный знаток русской обсценной лексики (он считал, что подобные выражения у матросов английского торгового флота знамениты краткостью, но у русских моряков превосходят их выразительностью)(А. Чудаков. Ложится мгла на старые ступени).

Мат – это национальное достояние, и он заслуживает почтительного отношения [108]. Например, Алексей Алексеич, герой одноименного рассказа И. Бунина, употребив в обществе грязное слово, на замечание собеседницы отвечает:

Ведь это же прекрасное старинное русское слово, коим наши отцы и деды не токмо в самом высшем свете, но даже и при дворе не гнушались. Ничего-то вы, княгиня, не знаете, даже страшно. Ведь это слово у самого протопопа Аввакума в его житии пишется, а уж на что сурьёзный был мужик этот протопоп..

Впрочем, достаточно часто высказывается идея об иноязычном происхождении обсценной лексики, но и в этом случае звучит призыв относиться к ней с уважением:

<���…> мат, которым вы пользуетесь в своей речи, достался нам в наследство от трехсотлетнего пребывания под татарским игом и является неотъемлемой частью русского языка, обогащая его образностью и делая более красочным и емким (Б. Левин. Блуждающие огни).

Наконец, мат – это предмет экспорта, это то, чем россияне обогащают иные культуры:

На эскадре было двенадцать тысяч человек. Благодаря длительному пребыванию здесь они [русские моряки] не могли не оказать своего влияния на туземцев:развратили их женщин, научили население, до детей включительно, ругаться по-русски матерно(А. Новиков-Прибой. Цусима); Тосты произносились все бодрые, добрые, с напутствиями, в основном, определенного направления: «Главное, научи их пить! И мату рассейскому! [109](В. Некрасов. Маленькая печальная повесть).

Однако, несмотря на широкую известность русских бранных слов за пределами России, настоящая, полнокровная жизнь для них возможна только на родной почве, о чем охотно свидетельствуют писатели-эмигранты:

Что касается настоящего русского мата в полнокровной повседневной жизни израильтян, то он тоже имеет место. Да и как же иначе – страну эту строили, главным образом, выходцы из России, люди, поди, не чуждые традиции русского ядреного слова. А условия жизни в Палестине начала века, губительный ее климат и непростые, мягко говоря, взаимоотношения евреев с арабским населением очень и очень располагали к широкому употреблению глубинного матерного пласта русского фольклора. / Правда, с течением времени смысл того или иного выражения сместился, как-то смазался, пожух. / Например, очень распространенное здесь выражение «лех кебенимат» означает всего-навсего что-то вроде – «иди к черту» (Д. Рубина. «Я не любовник макарон».).

10. В целом русские относятся к мату положительно. Этот мотив поддерживается всеми другими мотивами, общий пафос которых – одобрение мата, восхищение, гордость. Ср.:

О! Это мгновение! Первая минута. О, эти исторгшиеся из уст – все те же, любимые и ненавистные, не меняющиеся в веках, неистребимые, невозможные в приличном обществе и все же произносимые, крепкие, крутые, обозначающие все на свете, кроме того, что они обозначают, о, эти слова, без которых не обходится ни одна радостная встреча,они были произнесены. И повторены (В. Некрасов. Маленькая печальная повесть).

Рефлексии о брани в произведениях художественной литературы зачастую окрашены в тона юмора, добродушной иронии. Ср. рассказ К. Станюковича «Смотр», в котором «морским терминам» (так иносказательно называют мат персонажи) отводится центральная, сюжетообразующая роль. В этом рассказе все персонажи разделены авторской точкой зрения на два лагеря – по их отношению к брани. Глупыми, ограниченными выглядят чопорные гости военного судна, которые боятся, как бы матросы и офицеры не оскорбили случайным соленым словцом посетившую корабль даму. Симпатии автора и читателей – на стороне моряков, которые блестяще выполняют свою работу и при этом с трудом удерживаются от привычных словечек. Малейшая заминка в работе, и все предосторожности забыты, гостям предоставляется возможность насладиться цветистыми выражениями в исполнении матросов, боцмана и даже офицеров (что, впрочем, нисколько не обескуражило гостью).