Марина Шумарина - Язык в зеркале художественного текста. Метаязыковая рефлексия в произведениях русской прозы

Использование в разных ситуациях параллельных наименований (лестница – трап, скамейка – банка, плита – камбуз ) свидетельствует о способности носителя языка к переключению с одного кода на другой.

Интересно и соображение персонажа об отказе от одного из кодов. Нередко для носителя обыденного сознания характерно представление о том, что существование многих кодов (разные языки, стилевая дифференциация, социальные и территориальные разновидности языков) – это отрицательное явление, которое является досадной помехой взаимопониманию и может быть при желании устранено каким-либо способом (например, созданием искусственного международного языка или выбором одного языка общения). Бывший моряк и преподаватель навигации Х. Вругнель решается на лингвистический эксперимент – отказывается от профессиональной лексики, но сталкивается с последствиями, которые неизбежны при устранении из общения одного из языков. Сразу обнаруживается лакунарность «обычного» языка в сравнении с профессиональным. Отсутствие необходимого термина заставило лектора прибегнуть к пространным толкованиям, что не только удлинило лекцию, но и затруднило ее восприятие. Как видим, в художественном тексте в виде рассказа о забавном случае выражено представление «стихийного лингвиста» об оправданности существования функциональных разновидностей языка, о невозможности полной эквивалентности средств выражения в разных языковых вариантах, о коммуникативной целесообразности выбора тех или иных языковых средств.

Тексты современной литературы свидетельствуют также о том, что разнородные языковые элементы в речи одного говорящего перестали выглядеть эклектично. Таким образом, рядовые носители языка заметили и закрепили в метаязыковых суждениях одну из тенденций развития современного русского языка – стремление социальных диалектов к превращению в регистры, то есть такие варианты языка, которые различаются не «по использователю», а «по использованию» [Вахтин, Головко 2004: 45].

В общем употреблении мифом называют «вымысел, измышление; ложь» [БТС: 546]; Филология и история издавна пользуются термином «миф», обозначающим «древнее народное сказание о богах и обожествлённых героях, о происхождении мироздания и жизни на Земле» [Там же]. Миф как вымысел противопоставляется «истинному» знанию и осмысливается как «достояние «темного», «неразвитого», «непросветленного» сознания» [Гудков 2009: 79]. В современных гуманитарных науках под мифом понимается сложный феномен общественного сознания – «не подвергаемая рефлексии [81]высшая истина, личностно и конкретно переживаемая индивидом, объясняющая ему мир и задающая модели поведения в этом мире, она почти непроницаема для эмпирического опыта и «чистой» логики» [Гудков 2009: 80]. Приведенному определению отвечают и развернутые нарративы, и лаконичные суждения типа У бабы язык длинный, а ум короткий, и невербализуемые представления, которые оказывают влияние на поведенческий выбор членов социума.

Современное научное знание трактует миф как «диалектически необходимую категорию сознания и бытия вообще» [Лосев 1991: 25]. «Вымышленность» рассматривается как возможный признак мифа, но не обязательный и не главный; более того, вымысел в структуре мифа может носить неосознанный характер [Кассирер 1998: 526]. Мифологизированность / иррациональность, с этой позиции, выглядит как конститутивный признак обыденного сознания, противопоставляющий его рациональному, научному сознанию. Мифологическое мышление свойственно не только обществам с неразвитой наукой – «в современных обществах мифологическое сознание интегрировано в сложную структуру когниции, являясь ее существенной частью» [Резанова 2009 а: 129]. Анализируя особенности «первобытного» способа мышления, Н. В. Крушевский замечал, что «те же самые особенности причастны, хотя и не в равной мере, уму современному» и что «их нельзя считать логическими заблуждениями, аномалиями мыслительного процесса, а напротив, совершенно естественными результатами младенческого ума» [Крушевский 1998: 27]. Таким образом, мифологичность – естественное свойство обыденного сознания [см.: Улыбина 2001].

Миф выполняет целый ряд социально важных функций: «1) объясняет человеку окружающий мир и его самого, 2) санкционирует и поддерживает существующий порядок в том его виде, в котором он отражен в мифе, 3) задает парадигму социального и индивидуального поведения (обязательные, желательные, нежелательные, запрещенные действия)» [Гудков 2009: 80; см. также: Савинов 2009: 78].