Жанна Долгополова - Чтобы мир знал и помнил. Сборник статей и рецензий

Как только мать оказалась в заключении, сын и дочь использовали все способы ее вызволить – писали прошения и подложные письма, добивались встреч с влиятельными лицами. Но, несмотря на все старания, Магистральный суд решил, что «временная изоляция должна благотворно сказаться на темпераменте госпожи Соломон».

В архиве Магистрального суда сохранились и показания соседей, уличавших миссис Соломон в адюльтере, и запись, сделанная со слов соседа, что «с мистером Соломоном поступают очень плохо», и прошения Айки переселить к нему жену и детей, и немногословная записка от сына Давида, требовавшего во избежание соответствующих мер немедленно переслать ему в Хобарт одежду, постельное белье, кровать, туалетный столик, обеденный стол и прочие личные вещи.

Зная, как долго Айки Соломон находился не на той стороне закона, остается только радоваться той симпатии, которую выражали ему и соседи, и суд. Судя по всему, он стал тихим. В полицейских отчетах отмечен единственный случай, когда Исаака сурово отчитали «за сквернословное поношение некоего Рубена Джозефа в присутствии ряда уважаемых дам, в чем он своевременно раскаялся и принес извинения».

В 1838 году Айки получил разрешение покинуть Нью-Норфолк. Он переехал в Хобарт, вновь приобрел табачную лавку, продолжал ссориться, съезжаться и разъезжаться с женой и детьми. Еще через два года он получил условное, а в 1844 году полное освобождение от каторги. В Хобарте Айки стал членом первой в городе еврейской конгрегации, ежегодно платил взносы и давал небольшие пожертвования. В анналах конгрегации сохранилась запись о том, что 27 января 1847 года двадцатипятилетняя Сара Соломон, проживавшая с отцом по адресу Ньютаун-роуд в Хобарте, вышла замуж за торговца мануфактурой Годфри Барнет Леви. Там же и последняя запись о том, что Ицхак бен Цви (подлинное имя Айки Соломона) скончался 3 сентября 1850 года и был похоронен на старом еврейском кладбище в Хобарте. Это была восьмая по счету еврейская могила на Земле Ван-Димена (ныне о. Тасмания). Администрация колонии выразила соболезнование и выдала единовременное вспомоществование вдове покойного владельца табачной лавки на Елизаветинской улице.

Опубликовано: газета “Шалом”, Чикаго, № 227, 2001; № 228, 2001; № 229, 2001.

Книги Примо Леви (1919–1987), итальянца по рождению, еврея по родословной, инженера-химика по образованию и писателя по зову судьбы, занимают особое место в литературе о Катастрофе. Осенью 1943 года, когда немецкие войска оккупировали север Италии, Леви примкнул к небольшому партизанскому отряду. Итальянские фашисты вскоре разгромили отряд и передали захваченных оккупационным властям. На допросе Леви не скрыл, что он «итальянец еврейской расы», и, не расстрелянный на месте как партизан-итальянец, был отправлен в Освенцим. Он не погиб в лагере смерти и после освобождения добрался до родного Турина, вернулся к профессиональной работе инженера-химика и в 1947 году выпустил небольшую книжку «Человек ли это?» ( Se questo e un uomo ) [114]о выживании в лагере. Она плохо продавалась: сразу после войны люди не спешили читать о войне. Но в 1958 году, одержимый желанием рассказать, Примо Леви выпустил книгу вторым изданием и в одночасье стал знаменит. Он одним из самых первых заговорил о Катастрофе. Переводы его книги вышли в восемнадцати странах, ее изучали в школах, обсуждали в читательских клубах. Борцы за мир зазывали Леви на свои конгрессы. Журналисты брали у него интервью в связи с самыми разными событиями, в глазах многих он был еврейским святым, ему писали, рассказывали, у него искали утешения, от него ждали предсказаний.

От воспоминаний и размышлений о нацизме и Катастрофе Примо Леви не отошел на протяжении всей жизни. Многое из написанного им так или иначе связано с его лагерным опытом. В «путевых заметках» 1963 года, названных «Передышка» ( La tregua ), [115]он вспоминает о своем долгом возвращении в 1945 году из Освенцима в Италию – через лагеря перемещенных лиц в Польше, СССР и странах Центральной Европы. В сборнике рассказов 1975 года «Периодическая система» ( Il sistema periodico ) [116]он рассказывает о своей жизни до и после Освенцима; в повести 1982 года «Если не сейчас, то когда же?» ( Se non ora, quando? ) пишет о еврейских партизанских отрядах Белоруссии и Польши, бойцы которых бьют фашистов и мечтают после войны уехать в Палестину. Он создает портреты людей, с которыми его свели разнообразные лагеря и которых он разыскал после войны и до конца жизни переписывался, встречался, помогал, дружил. В сборнике эссе 1986 года под названием «Утонувшие и спасенные» ( I sommersi e I salvati ) он вновь реконструирует Освенцим, вспоминает погибших и выживших, размышляет о вине, понимании, прощении и памяти. Все эти годы Леви продолжал работать на химическом заводе и был, как он говорил, «только воскресным писателем».