Коллектив авторов - Литература 9 класс. Учебник-хрестоматия для школ с углубленным изучением литературы

«Безмолвны вы, но в вашем сердце тьма.
Не говорите!.. Знаю все сама!
Хочу спросить… а губы не хотят…
Скорей ответьте, где лежит Конрад?» —
«Не знаем, госпожа! Но говорит
Товарищ наш, что не был он убит…
Он был пленен, в крови… но он был жив!»

Она не внемлет: волю сокрушив,
Прорвались чувства, хлынув, как волна.
Ее душа была побеждена:
Она шатается и падает; прибой
Готов ей быть могильной пеленой.
Здесь много грубых рук и мокрых глаз.
И помощь ей оказана тотчас:
Кропят водой, стараются поднять,
И жизнь к ней возвращается опять…
Позвав к ней жен и девушек скорей,
Которые расплакались над ней,
Идут к Ансельмо: будет нелегко
Сказать о том, что было, коротко.

Они совет держали меж собой;
Их речь дышала местью и борьбой.
Ни отдыха, ни страха! Как везде,
Был дух Конрада с ними и в беде.
Что б ни было, те, чей был вождь Конрад,
Коль жив – спасут его, коль мертв – отмстят.
Враг, берегись! Еще не сражены
Все, кто храбры и чьи сердца верны.

В своем гареме сумрачный сидит
И думает о пленнике Сеид.
И мысль его то в неге, то во тьме:
То близ Гюльнары, то опять в тюрьме.
У ног его рабыня без конца
Готова тень сгонять с его лица.
На взгляд огромных пристальных зрачков
Не отвечает взглядом он, суров.
И кажется, что к четкам он склонен,
Но мысленно терзает жертву он.
«Паша! настал твой час… Какой удар
Тобою нанесен!.. В плену корсар.
И он умрет… он заслужил того.
Но что та смерть для гнева твоего?
Ценой сокровищ эта голова
Могла бы выкуплена быть сперва:
Пиратский клад богат, неоценим.
О, если б, мой паша, владел ты им!
Пирата пустишь, но возьмешь опять
И трудно ли затравленного взять?
Остатки шайки, коль умрет Конрад,
В другие страны увезут тот клад».
«Когда б за каплю крови он мне дал
За каждую алмаз или опал,
Когда б за каждый волос вместо мзды
Сияли горы золотой руды
И сказочные клады всех времен
Лежали б здесь, – не откупился б он!
И час бы я не медлил ни один,
Когда б над ним я не был господин.
Я страстно выбираю месть мою
И, долго муча, долго не убью».

«Сеид, твой гнев смягчить я не хочу.
Он слишком справедлив, и я молчу.
Хотелось мне добыть тот ценный клад
Тебе, – отпущен, не уйдет пират,
Бессильный, потерявший мощь и рать:
Прикажешь ты – он будет взят опять». —
«Он будет взят опять… И должен я
Его пустить… когда в руках змея?
Простить врага? Чья просьба? Ах, твоя!..
Ходатай мой прекрасный! хочешь ты
Так отплатить за проблеск доброты,
С какой гяур [47]спасал одну лишь ту,
Чью, верно, не заметил красоту?
Его превозношу за это сам.
Но дай ушко, совет тебе я дам:
Тебе не верю, женщина! От слов
Твоих сомненьям доверять готов.
В его объятьях, бросив свой сераль [48],
Скажи, мечтала ль ты бежать с ним вдаль?
Ответ не нужен – вижу, как зажег
Преступный пламень бледность этих щек.
Смотри, прекрасная, поберегись,
И не о нем одном теперь молись!
Лишь слово… Нет… молчи на этот раз…
Будь проклят миг, когда тебя он спас
Из пламени, уж лучше б ты… Но нет…
Был без тебя бы горек этот свет.
Обманщица! ты слишком уж смела.
Тебе подрежу быстрые крыла.
Напрасных слов я тратить не люблю,
Но знай, измены я не потерплю!»

Он встал и медленно к дверям пошел,
С угрозой на устах, угрюм и зол.
Ты плохо знаешь женщину, Сеид!
Проклятие ее не устрашит.
Тебе ль представить, как она
Бесстрашна в гневе и в любви нежна.
Она обижена; ей невдомек,
Что корень состраданья так глубок.
Сама рабыня, знает всю печаль
Она неволи, пленника ей жаль.
И вот, не думая себя беречь,
Опять о нем она заводит речь,
И вновь свирепствует паша… пока
Не закрадется в сердце к ней тоска.

Меж тем страшны, без радостей, без дел,
Тянулись дни и ночи. Он был смел.
Но ужас и сомненья этих дней!
Ведь каждый час мог смерти быть страшней,
Ведь каждый раб, что за стеной прошел,
Мог быть за ним, вести его на кол.
Ведь каждый звук, раздавшийся во мгле,
Мог быть уже последним на земле.
Но дух его, надменен и суров,
Был смерти чужд и к смерти не готов.
Он был измучен, но безмолвно нес
Сомнения ужаснее угроз.
Тревога бури, битвы жаркий глум
Не оставляют времени для дум.
Но, ослабев от непривычных пут,
Стать жертвой настроений и минут,
Припоминать и каяться себе
В своих ошибках и в своей судьбе,
Хоть ничего уж не вернешь назад;
Считать мгновенья, что к концу спешат,
Без друга, кто потом сказать бы мог,
Что перед смертью ты не изнемог,
А черной клеветою вражья рать
Последний час твой рада запятнать;
Ждать мук, которых не страшится честь,
Но телу, может быть, не перенесть;
Глубоко знать, что за единый стон
Ты будешь доблести своей лишен;
Жизнь оставляя здесь, взамен не ждать
Небесную скупую благодать,
Эдем неверный, – но земной свой рай
Терять, возлюбленной сказав: «Прощай!»
Вот мысли, что переносил Конрад, —
Тоску смертельней, чем телесный ад.
И он терпел ее! Хватало ль сил?
Не все ль равно – раз он переносил!