Коллектив авторов: Литература русского зарубежья (1920-1990). Учебное пособие

Рекомендовано Советом по филологии УМО по классическому университетскому образованию в качестве учебного пособия для студентов высших учебных заведений, обучающихся по направлению 520300 и специальности 021700 – Филология

Под общей редакцией А.И. Смирновой

Коллектив авторов:

С.В. Баранов, С.С. Васильева, С.Ю. Воробьева, С.Б. Калашников, А.С. Карпов, Ю.Н. Ковалева, В.В. Компанеец, Т.В. Лебедева, А.В. Млечко, Н.Н. Нартыев, О.А. Павлова, А.И. Смирнова, Н.М. Щедрина

© Издательство «ФЛИНТА»

Глеб Струве в работе «Русская литература в изгнании» пишет: «Эта зарубежная русская литература есть временно отведенный в сторону поток общерусской литературы, который – придет время – вольется в общее русло этой литературы. И воды этого отдельного, текущего за рубежами России потока, пожалуй, больше будут содействовать обогащению этого общего русла, чем воды внутрироссийские» 1. Предсказание ученого сбылось, к счастью, еще в ХХ в. И сегодня уже не вызывает сомнений тот факт, что русская литература, насильственно разделенная на две ветви, составляет единое целое.

Литература русского зарубежья, оторванная от «метрополии», возникшая и развившаяся на «других берегах», по праву считается настоящим феноменом русской культуры ХХ столетия. Его исследователи обращают внимание на правомерность появления самого понятия русское зарубежье, которое «наиболее рельефно» отражает и выражает «существование за границей как бы второй («малой») России – особого самодостаточного «мира» со своим образом жизни и устоями, взаимоотношениями и привязанностями, существование внутри которого как бы воспроизводило бытие на утраченной родине» 2. Не всякая национальная литература имеет своего «двойника», который, впрочем, зачастую является носителем совсем иных, как в зеркальном отражении, качеств.

Возникновение русского зарубежья связано с первой волной эмиграции, пик которой пришелся на конец 1910-х – начало 1920-х гг. «Русские изгнанники сыграли уникальную и, к сожалению, до конца все еще не оцененную роль в достижениях человеческой цивилизации ХХ века» 3. Среди них были выдающиеся писатели, философы, художники, ученые, прославившие свои имена в разных областях знания. И эмиграция была воспринята большинством как национальная трагедия. Владислав Ходасевич писал: «Русская литература разделена надвое. Обе ее половины еще живут, подвергаясь мучительствам, разнородным по форме и по причинам, но одинаковым по последствиям» 4.

Вторая волна эмиграции явилась реакцией на войну 1941–1945 гг., продолжившись и в послевоенные годы (время «оттепели»). Третья волна связана с диссидентским движением в СССР, когда страну вынужденно покидает часть творческой интеллигенции (1960—1980-е гг.). Начиная с середины 1920-х гг. в эмигрантской печати развернулась длительная дискуссия о судьбе и будущем русской зарубежной литературы, о ее «жизнеспособности». Эта проблема возникала перед участниками литературного процесса каждой из трех волн, и прогнозы зачастую оказывались пессимистическими. Так, критик Марк Слоним выразил сомнение по поводу возможности существования эмигрантской литературы как живого, развивающегося целого. Он писал: «Но, к счастью, эмигрантская литература лишь ветвь на общем стволе. Она жива постольку, поскольку жив ствол; она питается его соками, она расцветает, если обмен этот жив и полон, и засыхает, едва он прекращается» 5.

Важность этой взаимосвязи осознавалась многими – как представителями самого литературного процесса, так и его исследователями. В частности, Глеб Струве подчеркивал, что речь идет о самой возможности существования литературы в отрыве от родины, от развивающегося языка, без продолжения – смены поколений. И тем важнее было сохранить все то ценное, что создавалось в изгнании.

В ответ на предложение Василия Вырубова подумать об издании книги-памятника русской эмиграции Г. Адамович делится с ним примерным планом предполагаемого издания, воспринимая подготовку «золотой книги» русского зарубежья как долг и перед эмиграцией, и перед отечеством. В 1961 г. он пишет: «Сорок лет – срок для всякой эмиграции огромный. Первое и даже второе поколение русского зарубежья, что же закрывать на это глаза, доживает свой век, а “смены” нет, и если бы даже она появилась, то многого уже не знала бы, да и, пожалуй, не поняла бы» 6. Именно поэтому важно было запечатлеть как исторический опыт старшего поколения эмиграции, так и художественные искания, сохранить верность национальным традициям.