Коллектив авторов - Литература русского зарубежья (1920-1990). Учебное пособие

«…Главным и определяющим для российских интеллигентов, считавших себя носителями и хранителями национальной культуры, оставался морально-нравственный стимул поведения, осознание собственной, если не мессианской, то, несомненно, исключительной исторической миссии. Задачи служения “русской идее” ставились ими достаточно широко. Во-первых, они считали своей первостепенной задачей сохранение в изгнании накопленных духовных ценностей, исторической памяти, национального опыта с тем, чтобы не прервалась связь времен и поколений, чтобы сохранялась основа для будущего возрождения России. Во-вторых, они считали своим долгом познакомить Запад с достижениями отечественной мысли и культуры в различных областях человеческого знания» 7.

Начало изучению литературы русского зарубежья положили сами эмигранты. И сегодняшнее отечественное литературоведение опирается на давние традиции, сложившиеся на Западе, в осмыслении культурного наследия русской эмиграции. Однако, несмотря на то что в нашей стране в 1990-е гг. изучение «параллельной ветви» русской словесности выдвинулось в число «магистральных линий» литературной науки, многие вопросы пока не только не решены, но и не поставлены. Трудно не согласиться с высказыванием А.Чагина: «Мысль о единстве русской литературы, а если говорить точнее – о русской литературе ХХ века как о внутренне целостном явлении стала сегодня вроде бы общепринятой, она утверждается во многих работах, объединяя позиции большинства современных исследователей. На самом же деле положение здесь более сложное…» 8. Ученый предостерегает против упрощенного подхода к решению этой проблемы. И предлагает исходить из «формулы»: «одна литература и два литературных процесса » 9(курсив автора. – А.С., А.М.).

К числу актуальных задач следует отнести, во-первых, детальное исследование каждого из этих процессов, или ветвей, русской литературы; во-вторых, изучение русской литературы ХХ в. как сложной, противоречивой, эстетически многообразной целостности с учетом взаимодействия двух составляющих ее потоков (литература диаспоры и метрополии). Предлагается рассматривать эту целостность как систему, внутри которой устанавливаются свои сложные отношения между составляющими ее подсистемами. Так, Л. Флейшман в 1978 г. на симпозиуме в Женеве, посвященном проблеме существования двух литератур («одна или две русские литературы»), говорил о «системных отношениях метропольной и эмигрантской подсистем и их взаимодействии» 10. Подобный подход к решению проблемы единства русской литературы представляется продуктивным и открывает новые перспективы в изучении литературного процесса ХХ в.

Что же касается самого взаимодействия между эмиграцией и метрополией, то оно проявлялось многообразно. Вячеслав Костиков отмечает, что «в жизни эмиграции при всей ее многоплановости, разобщенности, противоречиях есть определенная логика. И логика эта определялась не столько внутренней жизнью русского зарубежья, сколько постоянным, временами навязчивым соотнесением себя с оставленным отечеством» 11. Кроме того, стремление сохранить связь с родиной отличает изгнанников с самого начала их пребывания в эмиграции. Это отразилось в переписке (в архивах Западной Европы и США хранятся значительные подборки писем, датированных 1920–1930 гг.), в использовании возможности любых контактов, в том числе через знакомство с новыми изданиями. Так, в первом номере нового журнала «Русская книга» за 1921 г. А.С. Ященков писал: «Для нас нет в области книги разделения на советскую Россию и на эмиграцию. Русская книга, русская литература едины на обоих берегах. И мы будем стремиться к тому, чтобы наш журнал получил доступ и в Россию. Для того, чтобы наилучшим образом достигнуть этой цели, мы будем оставаться вне всякой политической борьбы и вне каких бы то ни было политических партий» 12.

Правомерно говорить о системных отношениях внутри целостности, имея в виду русскую литературу ХХ в., еще и потому, что ее соединяют с классической традицией прочные преемственные связи, что оба потока имеют один исток. И это хорошо осознавали сами эмигранты. Так, З. Шаховская, характеризуя творчество писателей старшего поколения, оставшихся в России и оказавшихся в эмиграции, подчеркнула: «Они были воспитанниками одной и той же культуры и от этой годами приобретенной, главнейшей общности (курсив наш. – А.С., А.М.), которая стала частью их самих, ни одни, ни другие отойти не могли. Для этого поколения писателей – беря понятие “поколение” широко – не было и речи о двух литературах» 13.