Сергей Кавтарадзе - Анатомия архитектуры. Семь книг о логике, форме и смысле

На всей земле был один язык и одно наречие. Двинувшись с востока, они (люди. – С. К. ) нашли в земле Сеннаар равнину и поселились там. И сказали друг другу: наделаем кирпичей и обожжем огнем. И стали у них кирпичи вместо камней, а земляная смола (ил или битум. – С. К. ) вместо извести. И сказали они: построим себе город и башню, высотою до небес, и сделаем себе имя, прежде нежели рассеемся по лицу всей земли. И сошел Господь посмотреть город и башню, которые строили сыны человеческие. И сказал Господь: вот, один народ, и один у всех язык; и вот что начали они делать… Сойдем же и смешаем там язык их, так чтобы один не понимал речи другого.

Рис. 6.3. Питер Брейгель Старший. Вавилонская башня. Дерево, масло. 1563 г. Музей истории искусств, Вена [178]

Концепция (Дворца Советов. – С. К. ) очень проста. Это башня – но, конечно, не башня, поднимающаяся отвесно, ибо такая башня технически трудно соорудима и трудно расчленима. Это башня, в известной степени, типа вавилонских башен, как нам о них говорят: уступчатая башня о нескольких ярусах… Это смелое и крепкое ступенчатое устремление, не возвышение к небу с мольбой, а скорее, действительно, штурм высот снизу.

Рис. 6.4. Пирамида Кукулькана. Чичен-Ица, Мексика. Предположительно VII век [179]

Рис. 6.5. Мавзолей В. И. Ленина. Москва, Россия. Архитектор А. В. Щусев. 1924–1930 гг. [180]

Не так далеко от Междуречья, в Северной Африке, примерно в то же время появилась другая великая цивилизация – древнеегипетская. Она также отмечена строительством грандиозных сооружений, очень похожих на зиккураты, – пирамид, но, в отличие от месопотамских аналогов, материалом здесь чаще был не сырцовый кирпич, а камень. Самые ранние из таких построек тоже были ступенчатыми: египетские архитекторы не сразу нашли идеальную форму с гладкими гранями, столь близкую модернистским вкусам XX века. Главное же, что не только форма и материал, но и смысл этих искусственных гор, высящихся в песках Египта, был совсем иным, чем у гигантских зданий Междуречья. Пирамида – это, прежде всего, надгробный памятник. Собственно, идея сужающейся кверху композиции родилась в Египте, когда одну на другую поставили несколько плоских каменных гробниц (арабы – ныне основное население этой страны – называют их «мáстаба», то есть «скамья»). Такие гробницы, скрывающие под собой погребальные камеры, строились в пустынях по берегам Нила задолго до появления огромных каменных сооружений, поэтому пирамиду, какой она получилась у египетских зодчих, несмотря на внешнее сходство и внушительные размеры, вряд ли можно считать рукотворной Мировой горой, хотя с небом она, конечно, связана. По крайней мере, ее грани, как правило, довольно точно ориентированы по сторонам света, а один из наклонных внутренних коридоров параллелен земной оси. Есть даже смелая гипотеза, согласно которой пирамиды в Гизе в зеркальном отражении расположены так же, как звезды пояса Ориона. Получается, что египтяне не успели построить по меньшей мере еще четыре больших пирамиды, чтобы полностью воспроизвести это красивое созвездие.

Но все же главная тема древнеегипетской архитектуры не небо, а загробный мир. Египтяне очень серьезно относились к своей судьбе после смерти. В момент ухода из жизни человек как бы разбирался на составные части: на дух и душу, тень и физическое тело, на имя и силу… Фараону и его приближенным полагался также духовный двойник – Ка, остальные обходились просто душой – Ба. Чтобы вновь соединиться с остальными частями, душе в одиночку предстояло пройти многочисленные испытания в путешествии по загробному миру, а затем предстать перед судом грозного Осириса и доказать, что ее владелец не совершал ни один из 42 греховных поступков. На особых весах боги взвешивали сердце усопшего. Если, обремененное грехами, оно перевешивало перо из головного убора богини Маат, персонифицирующей истину, то отправлялось в пасть ужасному крокодилу, что лишало бывшего владельца шансов на возрождение. Оправданный же по суду воссоединял в себе все свои части и в полном комплекте отправлялся в страну вечного блаженства. Не стоит думать, что тема смерти делала древнеегипетское искусство каким-то мрачным. Уход из жизни воспринимался просто как переселение и продолжение существования в иных условиях, а не как страшный конец. Покойному, правда, предстояло пройти суровые испытания, но ведь и в наше время переезд приравнивается к стихийному бедствию. Между прочим, знаменитая «Книга мёртвых» (древнеегипетское руководство по загробным путешествиям) получила это пугающее название от арабов, раскапывавших древние гробницы. Сами египтяне именовали ее «Эр ну перэт эм херу» – «Изречения выхода в день».